Правила чужой игры

Я очень на это надеялся. Плошир, озабоченный поимкой шпиона не меньше меня, выделил в помощь лучших специалистов. Я рассадил их по периметру пустыря и возле церкви. И две группы отрядил на дальние подступы. Они должны скрытно проследить за тем, кто придет сюда. В чем, в чем, а в деле негласной слежки они были асы.

– «Ромб», «Угол‑1», мы на месте.

– «Угол‑2» – тоже.

Это уже мои парни докладывали о готовности. Пустырь, церковь и все окрестности были под контролем. Откуда бы ни пришел гость, он попадал под плотную опеку.

– Всем – полная готовность. Гостя, если пожалует, пропускать. Работаем по моей команде. Главное – не спугнуть.

Я обошел поваленное дерево, отбросил в сторону сук и встал на плоский прямоугольник бетонной плиты. Впереди метрах в пятистах была церковь.

– Я туда, ты давай на место. Ждем.

Старший детектив кивнул, потопал в кустарник, где у оперативников был импровизированный КП[30].

Двор церкви был, как обычно, пуст. Беглый взгляд по сторонам вроде подтвердил это. Хотя где‑то поблизости засели мои бойцы. Я еще раз глянул на сарай, на заросли кустарника, на кучу песка. Никого. Хорошо сели, не видно ни хрена. Главное, чтобы гость не заметил…

…Настоятель, такое впечатление, со вчерашнего дня как начал зажигать свечи, так и продолжал. Я вошел в зал, когда он подносил спичку к очередному подсвечнику.

– Добрый день.

– А‑а… вы. – Павел аккуратно зажег свечи, затушил спичку и положил ее на поднос. – Опять по делу?

– Да.

Настоятель подошел ближе, вздохнул и сложил руки на животе. Вид у него был слегка усталый, глаза смотрели добро, но с видимым напряжением. Приход полицейского его мало радовал.

– Вчера вы озадачили меня. Когда сказали, что родились в христианской стране. Если не секрет, какой?

Я хмыкнул, потер подбородок – вопрос хороший. Не говорить же ему правду. Обидится – подумает, что смеюсь.

– Это не так важно, настоятель. Давайте лучше поговорим о другом. Вчера мы захватили у вас человека. Это бандит из Зоны. А сегодня может прийти его сообщник. Не исключено, что он зайдет сюда. Надо, чтобы вы ответили ему, что никого не видели. Ни вчера, ни позавчера…

– А потом?

– Что – потом?

– Что вы с ним сделаете?

– Захватим. Это враг.

Священник вздохнул, перевел взгляд в сторону.

– В чем дело, Павел? Что вас смущает?

– Вы ведь захотите что‑то у него узнать? И будете бить?

– Не знаю. Как пойдет контакт. Вы жалеете бандитов? Они убивают мирных людей, сжигают живьем, пытают, режут, насилуют. Почему вы их защищаете?

– Я не защищаю. Просто… – Павел в растерянности тер ладони, не зная, как сказать. – Нельзя так с людьми. Даже если они пленники, даже если бандиты.

– Да? – Я взглянул на часы, спорить времени нет. – За что же им такой почет? За то, что у них руки по локоть в крови?

– Но вы – представитель государства – должны быть милосердным.

– Милосердие – поповское слово, – повторил я точь‑в‑точь слова незабвенного Жеглова. – Быть милосердным к нашкодившему ребенку или к нагрубившему алкашу – одно, а прощать смертельных врагов – не милосердие, а идиотизм. Опасный идиотизм. Потому как враг подобного не оценит. И использует случай убить вас.

Павел промолчал, найти ответ сразу не смог.

– Ладно, прервем пацифистский диспут. Настоятель, я вас очень прошу, если кто‑то придет и будет спрашивать – вы ничего не знаете. Никакой агрессии или попыток наставить на путь истинный. Вас подстрахуют мои люди, но все равно – не рискуйте.

– Как подстрахуют? А где они будут?

– Неподалеку. Не волнуйтесь.

Я не стал говорить ему, что в церкви с утра сидят три бойца. Причем один неподалеку от нас слушает разговор. При несомненном уме и здравом смысле настоятель кое в чем был наивен. А мне очень не хотелось подвергать его жизнь опасности. Жаль хорошего человека…

– Да, и еще одно. По поводу тех детей, что ходят на пустырь. Они сюда не заходили?

– Один раз. Месяца два назад. Бродили по двору, заглянули внутрь. Шумели сильно, семечки грызли, ну я и попросил их уйти.

– Ага… Ясно. Что ж, всего доброго. Я еще загляну.

День перевалил за половину, солнце совершало свой марш‑бросок по небосклону, прогревая землю хоть и осенними, но все еще теплыми лучами. В легкой, почти невесомой брезентовой куртке стало жарковато. Я скинул ее с плеч, запрокинул голову и глубоко вздохнул. Посмотрев несколько секунд на пролетавший в стороне косяк птиц, снял с лица паутинку и глянул на Влада.

– Ну шо, начнем, пожалуй?

Тот без слов протянул мне небольшое ведерко, наполовину наполненное ягодами терна. Я взял его, покачал в руке. Отдал радиостанцию, проверил оружие, подпрыгнул пару раз.

– Все. Пошел. Внимательнее здесь.

– Все будет нормально. Сам не рискуй. Ни пуха…

– К черту!