Правила чужой игры

Ягоды были сладкими, сочными и чуть терпковатыми. Язык стало немного вязать. Я вытер рукавом рот, взглянул на ладонь. Кожа потемнела от сока, стала фиолетовой. Последний штрих к картине – сборщик ягод, заплутавший в лесу возле пустыря, ищет дорогу. Набрел на костер, попросил указать путь… Для подростков сойдет. Для шпиона, если он там, не очень. Но выдумывать тонкие ходы и разыгрывать спектакль нет времени. Слопает, чай, не Станиславский. А нет – ствол на поясе, семь патронов, новых, утяжеленных, с большей начальной скоростью.

Голоса я расслышал еще на подходе к развалинам. Смех, гомон, девичий визг, бас парня. Встав на секунду у поваленного дерева, глянул на себя: короткие резиновые сапожки, старые вытертые джинсы, серая футболка и брезентовая ветровка защитного цвета. В руке ведерко. Вроде ничего.

Под ногой треснул тонкий сучок, скрежетнул обломок кирпича. Я перешагнул через торчащий из земли кусок арматуры и заглянул внутрь развалин.

Пламя костра плясало в кирпичном квадрате, над ним висел средних размеров котелок, чуть поодаль на металлическом подносе стояла кастрюля.

Вокруг сидели и лежали девять человек: шесть парней и три девчонки. Кто смотрел на огонь, кто разговаривал. Один из парней сдавал карты, а две девчонки следили за котелком.

Я на миг замер, прикидывая, откуда могли возникнуть еще двое. Вон тот, сидящий на сиденье, вытащенном из машины, – чужой. И тот, в кожаной безрукавке. Оба светловолосые, рослые, среднего телосложения. Приметы подходят, приблизительно так описал шпиона пойманный радист. Когда они успели прийти сюда и как их проворонили мои парни? Или мне просто не успели сообщить?..

Подростков я опознал – их фотографии мне показывали в отделении профилактики. Антон Ломов – русоволосый паренек, высокий, крепкого сложения, Вадим Говорич – пониже приятеля, кудрявый, подвижный мальчишка. Двое – Глеб Жарков и Ратибор Эсмер – чем‑то похожи, оба среднего роста, худощавые с острыми чертами лица. И девчонки: Ольга, Светлана, Лада…

У всех не новая, ношеная и многократно стиранная одежда: выцветшие джинсы, ветровки, легкие куртки. На ногах кроссовки, на головах банданы, кепки, надетые козырьком назад.

Еще не зная, как вести себя в новой ситуации, я шагнул вперед и громко сказал:

– День добрый. Не помешаю?

Внезапное появление вызвало разную реакцию. Подростки удивленно повернули головы в мою сторону, но особого испуга или недовольства не выказали. А оба светловолосых незнакомца вздрогнули, бросили на меня настороженные взгляды и недовольно скривили губы. Мой приход был им не по нраву.

– Ого! Второй гость. – Антон качнул головой, улыбнулся. – Сегодня нам везет на прохожих.

– Да? – повторяя улыбку, спросил я, про себя отмечая, что гость‑то второй, а незнакомцев уже двое. Значит, кто‑то из них вхож в компанию. Кто? – Извините, что помешал. Приехал терну набрать, говорят, здесь целые заросли, и заплутал. А вдобавок не повезло – ногу подвернул.

– Бывает.

– Вы не подскажете дорогу в город? Короткую, а то длинную мне не осилить.

Подростки, услышав причину появления, потеряли интерес ко мне, а вот парочка светловолосых типов смотрела подозрительно. Отчего‑то им моя версия была не по нраву.

– Это надо пройти метров триста, туда, к церкви, – махнул рукой в нужном направлении Ратибор. – А потом по дороге к шоссе. Но лучше поймать попутку. А то с ногой далеко не уйти.

– Благодарю. – Я неуверенно переступил с ноги на ногу, просительно произнес: – Вы не против, если немного посижу здесь? Нога устала…

Парни посмотрели на Антона, тот глянул на одного из незнакомцев и кивнул:

– Сиди.

Я доковылял до длинной доски, что заменяла скамейку, сел и вытянул ноги. Ведерко поставил рядом, так, чтобы все могли видеть содержимое.

– Сдавай, – сказал Антон Вадиму. – Последний кон. А то вон бульон готов.

Растирая «вывихнутую» ногу, я украдкой разглядывал обоих незнакомцев, попутно прикидывая, кто из них может оказаться шпионом.

Один – худощавый, с короткой стрижкой, с приплюснутым носом и светлыми, почти водянистыми глазами. Брюки и куртка военного покроя, очень похожие на нашу «мабуту». На ногах короткие сапожки, на голове армейская кепка, сдвинутая на затылок. Взгляд у него неприятный. И желваки под кожей ходят.

Второй тоже худощав, кость тонкая, пальцы на руках длинные. Две веснушки на щеке, короткие бачки – отпущенные от виска к подбородку волосы. Затертые до белизны джинсы, ветровка, армейские берцы на ногах. Около него стоит небольшой рюкзачок, сверху торчит деревянная рукоятка. То ли молоток, то ли топорик.

Бульон в котелке окончательно дошел, и девчонки разлили его по кружкам. Восемь кружек встали в ряд на небольшом металлическом листе.

Одна из девчонок – Лада – взглянула на Антона и повела глазами на меня и… одного из светловолосых – у кого был рюкзак. Антон взгляд понял, спросил:

– Бульон будете? Хороший, куриный.

«Курицу, что ль, прихватили где‑то?» – подумал я, отрицательно покачав головой.

– Благодарю, что‑то не тянет.

– А я буду, – ответил второй гость.

– Только у нас кружек больше нет, – посетовала Света.