Правила игры без правил

Кабина проехала мимо пустого освещенного коридора, я успел разглядеть зарешеченные двери. Наверно, это и есть арсенал.

На следующем этаже лифт остановился, но я не стал выходить, чтобы неожиданность была на моей стороне. Зачем она мне понадобилась, эта неожиданность, я не знал. Привычка!

«Ну, скоро ты там?» — донесся голос снаружи.

В полумраке за частой сеткой трудно было что-либо разглядеть. Я пожал плечами и осторожно нажал на ручку.

Опять коридор. В его глубине тускло светится единственный плафон, а под ним спиной ко мне стоит воспитатель. Издалека послышалась невнятная скороговорка и металлическое дребезжание.

— Что ты там бормочешь? — раздраженно воскликнул воспитатель и, пройдя вглубь, скрылся за дверью.

Тихо закрыв кабину, я рывком проскочил площадку перед лифтом к штабелям картонных ящиков в большой нише. Внутренний голос уговаривал меня не заниматься глупостями, все и так ясно, но я был в своей стихии — выслеживал, крался, полумрак, зловещие фигуры. Детский сад! Правда, игры в этом саду непростые и на мою долю игрушек может не хватить. Но привычка… За годы службы выработался идиотский профессионализм, толкающий на действия, значительно опережающие мысль об их последствиях. Юрайда про нижние этажи ничего не говорил, да и в плане их не было.

Дверь громко хлопнула, и смачно чавкнул замок. Ага, замок, отметил я. Не такие уж они идеалисты, это несколько утешает.

Мимо прошли двое: воспитатель и охранник. Охранника я тоже разглядел, это был тот, похожий на Бака-вивисектора.

Лифт загудел. Выбравшись из своего блиндажа, я в очередной раз спросил себя: какого черта я здесь потерял? Арсенал не самое подходящее место для прогулки перед завтраком, а если мне понадобится полевое безоткатное орудие с боекомплектом для исключительно гуманной акции, то директор Юрайда одолжит на денек-другой. Мы с ним теперь если не друзья, то вроде как союзники.

Коридор был заметно короче верхнего, того, где меня безуспешно дожидается голодный и злой старина Бидо. Двери здесь зарешечены, замки на дверях и на решетках. Хорошие замки, филлипсовские, красная точка мигает — сигнализация.

Коридор кончался тупиком, слева от него дверь без решетки и замка. Зато к ней прикноплен лист бумаги, на котором я в полутьме еле разобрал буквы коротенького слова: «Морг».

Вот здесь бы разгуляться воображению, вот здесь бы представить, как я вхожу, а там… там меня встретят надлежащим образом, оприходуют, обмоют и уложат, аккуратно скрестив руки на груди. Или, скажем, войду, а там Джеджер, и другие, и директор… воскресают, встают и хватают меня… Все эти пикантные ситуации я хладнокровно продумал и эмоций особых не испытал. Насмотрелся я на трупы во всех видах. Расследование в девяти случаях из десяти начинается с морга.

Я толкнул дверь и вошел.

Еще одно темное помещение. Справа от входа нащупал выключатель. Звонкий щелчок, и я зажмурился: ряды люминесцентных ламп с потолка обливали комнату ярчайшим белоголубым светом. Когда глаза привыкли к освещению, я разглядел огромную, во всю стену, дверь стационарного холодильника. Такие громадины мне довелось повидать на складах «Фрут Бокс» во время облавы на самогонщиков. Что ж, дипфризеры — самое удобное место для хранения скоропортящейся продукции. Здесь можно запастись стейками на десять лет вперед.

Копаться в чужих холодильниках — самый что ни на есть дурной тон. Того, кто шарит в чужом холодильнике, не пускают в приличное общество и не приглашают на великосветский раут. Придется отказаться от раутов. Где у них тут рычаг?

Я отошел к краю и отжал хромированную рукоятку вниз. Белая эмалированная дверь сложилась пополам и пошла вверх. В первые секунды я ничего не понимал, но когда среди аккуратным рядом уложенных тел я узнал слегка покрытое изморозью лицо старины Бидо, мне показалось, что из холодильника хлынул жар, что-то горячее кольнуло в сердце и растеклось в желудке.

Они лежали плотно прижатые друг к другу, головами к двери, голые, в пятнах замерзшей крови. Темная родинка на лице Бидо показалась мне черной, глаза его были закрыты, и слава богу.

Рычаг обратно не шел: я не сразу сообразил, что изо всех сил сжимаю рукоять в ладони, вместо того чтобы поднять вверх. Наконец дверь встала на место.

Я прислонился к белой поверхности. Меня трясло, но не от страха, а от холода. Теперь стало ясно, для чего Селин вызывал из кабинета Юрайду. Они засекли Бидо и его людей. И странные взгляды директора означали только одно: он прикидывал, кончать ли меня вместе с Бидо или «аббат» в моей комнате оказался случайно. Лед был в его глазах, лед холодильника! Конечно, у них большие цели, высокая миссия, а тех, кто мешает и путается под ногами, — в холодильник!