Правила игры в любовь

— Это не смешно, Тань. К выходным перед ним может лежать вся твоя подноготная. Досье, где любовно пропишут размер твоей ноги, название детского садика, в который ты ходила, и прочие подробности. Я бы хотел, чтобы он не смог загнать тебя в угол или застать врасплох.

— Ну что такого в том, что он узнает про садик или про музыкальную школу? — качаю я головой и наконец-то улыбаюсь. — В моей жизни нет ничего интересного. Она… скучна и безлика.

Лео снова бросает острый взгляд.

— Да, если только не считать той нашумевшей истории с Кракеном. Хоть имя твоё почти не связывают с теми событиями. Но папа мой не дурак. Умеет два плюс два складывать. У него это отлично получается.

Несмотря на то, что в кухне тепло, меня охватывает дрожь. Я сдерживаюсь, чтобы не обхватить себя руками.

— Думаешь, папе твоему не понравится тёмное пятно на моей почти девственной репутации? — я всё же нахожу в себе силы сыронизировать.

— Папа может заподозрить, что мы морочим ему голову, — Лео тоже делает глоток кофе и морщится. — И ещё. Ты забываешь об одном милом парне, который неровно дышит на тебя.

Сашка Ландау. Ну, да. Это очень весомый аргумент для папы. Смешно слушать. Можно подумать, нужно всю жизнь прожить в парандже и смотреть на мир только сквозь узкую прорезь в материи. Иначе папа в любом случае подумает, что ему пудрят мозги.

— Когда или если это всплывёт, — голос Короля падает на низкие тихие басы, — я хочу, чтобы ты сказала, что он бывший, остался в прошлом. И ты бы позвонила своему мажору и отговорила от встреч и поездок. А то будет очень интересно, когда он припрётся сюда и будет смотреть на тебя влюблёнными глазами преданного тебе душой и телом щенка.



Глава 25

Лео

Настоящее время

Таня ошарашена и немного удивлена. Брови у неё приподнимаются. Меня немного выводит из себя её улыбка. Она ещё не понимает, насколько серьёзно влипла в игру, у которой нет правил.

— Саша — очень интеллигентный и культурный мальчик, — поясняет она терпеливо, как недоумку. Это не первый раз, между прочим, она проворачивает идиотскую формулировку, словно ту вколотили ей на подкорку.

Мальчик?! Видел он этого мальчика — лез с поцелуями к его девочке и руки свои протягивал!

— У моей невесты может быть лишь один жених — я, — пытается произнести спокойно и весомо, а выходит тихо и с каким-то внутренним бешенством.

— Успокойся, Лео, — гладит Таня его по ладони, — это всего лишь игра. Не думаю, что дойдёт до мексиканских страстей.

Он бы возразил ей. Но сейчас спорить не выигрышно. Он видит этого Сашеньку совсем в другом свете. Лео уверен на все двести пятьдесят процентов: недолог тот час, когда напыщенный хлыщ покажет своё настоящее лицо.

Он сам удивляется: откуда в нём всколыхнулось вот это тёмное бурление, низменные чувства, дикая жажда собственничества. Это его девочка. Фиктивно, понарошку, ещё как — без разницы. Ничто не может отменить тот факт, что Эль — особенная. Всегда такой была, и он не желает менять эти правила сейчас.

— Пойдём, — поправляет он ей волосы и ждёт, что Эль отшатнётся.

Она выдержала испытание на «пять»: ресницы опущены, вся мягкая и покорная — так и хочется сжать в объятьях. Сжать чуть сильнее, чем требуется, чтобы она очнулась, поняла, наконец: это не забавный фарс или водевиль, а блеф на грани. Но зачем её пугать? Ей и так хватает с головой всего, что произошло так стремительно за последние двое суток.

— Да, пора, Лео, — поднимает глаза и мстит той же монетой — касается его лица.

Это как удар током. Высоковольтная линия. Он не думал, что сможет испытывать подобные чувства от простого прикосновения. Тем более, что оно от Эль — его девочки, давней подружки, которую он знает сто лет и к которой никогда ничего подобного не испытывал. Почти.

Именно некоторые колебания в его отношении к ней заставили сделать решительный шаг и порвать всё к чёрту на лоскуты, пустить по ветру обрывки их отношений, многолетней дружбы. И вовсе не Кракен тому виной. Хотя, наверное, именно этот дьявол в человеческом обличье заставил впервые Лео посмотреть на Эль другими глазами.

Он хотел её защитить, отвести подозрения — об этом он может талдычить сам себе сколько угодно. Это тоже правда, но в ней не хватает одного очень важного фрагмента. Полуправда — достаточно ёмкое определение всем его действиям и чувствам тогда. Да и сейчас тоже. Признаваться лишь в этом не хочется. Не сейчас. Ему казалось, что он переболел этим много лет назад.

Таня

Настоящее время

— Суханова, ну ты даёшь! Тихая скромная мышка вдруг выкинула такой фортель. Ущипни меня, дай почувствовать, что я не сплю!

Я на Фимины вопли внимания не обращаю. Она слишком экзальтированная и возвышенная. А ещё сходит с ума по всяким романтическим историям. Знала бы она… Но в конечном итоге я всё же хочу добиться того же, о чём мечтает и моя подружка по комнате Серафима: выиграть и влюбить в себя Короля.