Читаем Правила хорошего тона полностью

- Как интересно, - спокойным и безразличным тоном выдала я.

- Абсолютно с тобой согласна… знаешь, - блондинка подалась вперед, будто собиралась открыть секрет всей своей жизни, - я думаю, ты молодец, что не отвечаешь на его ухаживания.

Мое самообладание мерно давало трещину за трещиной. Смирнова еще раз оскалилась и скрылась за дверью. Я словно приросла к месту. Слезы хлынули неожиданно. Испугавшись, я забежала в одну из кабинок и присела на закрытый крышкой унитаз. Крепко зажала рот рукой, чтобы ни звука, ни всхлипа не вылетело. Ни к чему нам свидетели позора.

Бросила взгляд на наручные часы. Звонок на урок через минуту. Самое время успокоиться. Все будет хорошо. Успокойся. Дыши. Так.

К моему удивлению, никто в туалет не ломился, поэтому я спокойно подошла к раковине с зеркалом. Беда-а-а. Глаза слегка покраснели. Ничего страшного, если я немного опоздаю. Несколько манипуляций с платком. Все. Теперь все хорошо: никаких следов.

Направившись к двери, дернула за ручку и обалдела. Не поддается.

- Эй?! – возмутилась я, исступленно дергая дверь, как больная клаустрофобией.

Пару минут тщетных попыток никаких результатов не дали. Наконец, послышались голоса. Маша Сверстникова и Полина Попова с шумом что-то вытащили по ту сторону двери и освободили меня. Этим «что-то» оказалась швабра, умело вставленная в дверную ручку.

- Девчонки, огромное спасибо, - я кинулась обнимать своих спасительниц.

Они ответили на объятие, но явно пребывали в замешательстве.

- Что случилось? – спросила Маша, пропуская меня к выходу.

- Ой, долго объяснять, одноклассницы у меня шутницы, - по-доброму ухмыльнувшись, отмахнулась я.

- Все, правда, в порядке? – участливо спросила Полина.

- Девчонки, не волнуйтесь, - бодро и с теплой улыбкой успокаивала я их, - все нормально, просто фокус с дверью не удался. Я ведь реально думала, что смогу их обхитрить и легко выбраться, а они, вон смотри, как сильно швабру запихнули, ни на миллиметр дверь не сдвинулась, - я сокрушенно покачала головой. - Ладно, еще раз спасибо, мне надо бежать.

Обнявшись с каждой на прощание, я ринулась на урок. Забавно, что Сверстников, после того как все узнал, ничего сестре не сделал, даже словом, как я поняла, не обмолвился. Зато намял бока Петренко, что, в принципе, тоже неплохо.


Хвала небесам, подойдя быстрым шагом к кабинету, я услышала шум и поняла, что математички по какой-то причине еще нет. Смело и как ни в чем не бывало зашла в класс и преспокойно продефилировала к своей парте.

Ковалев в это время стоял у парты Сверстникова. Взглядом указала ему на нашу. Он незамедлительно подошел. Я слегка отвела его в сторону, ближе к книжным стеллажам и взяла быка за…

- Позволю меня при всех поцеловать, но выигрыш делим пополам, - по-деловому прошептала я.

С полминуты парень смотрел на меня в недоумении, и я уже начала сомневаться в правдивости слов главной «соблазняшки». Но тут понимание появилось на его лице… это мне совсем не понравилось. Я, как круглая идиотка, надеялась на положительный исход. В любом случае, что бы там не случилось, а выгоду найти придется… даже минимальную.

- Вообще-то, там нужно больше, чем поцелуи, - личина доброго и милого парниши моментально спала, остались расчет и голая жажда наживы. Эххх!

- Тогда… - я сделала вид, что страшно увлечена очисткой его пиджака от пылинки на лацкане, - ты проиграл, - спокойно сообщила я, пристально глянув ему в глаза, и вернулась к парте, на которую плюхнула сумку.

В класс влетела запыхавшаяся учительница. Я подхватила сумку и пересела за последнюю парту первого ряда. Сидеть с этим… нет уж, увольте!


- Мама сказала, если я закончу этот год на «пятерки», мы поедем в Египет, - поделилась Полина Попова, когда мы после уроков собрались в кабинете у Натальи Петровны.

- И в чем проблема? – живо откликнулась Маша Сверстникова.

- Ну-у-у, - протянула Полина, - у меня по физике четверка выходит, не знаю, как быть… Ничего не успеваю. Еще этот день Святого Валентина.

- Не волнуйся, Поль, я поговорю с твоей учительницей… - успокоила Наталья Петровна, перегрызая нитку зубами, так и не найдя ножницы, - пусть даст тебе дополнительное задание. Ты же его выполнишь?

- Д-да, - неуверенно ответила девятиклассница, - конечно.

- Вот и договорились, - удовлетворенно произнесла женщина, - а ты чего притихла? – обратилась она ко мне.

- Нет, все нормально.

И тут увидела свое отражение в стеклянных створках шкафов и выпрямилась. Второе правило – всегда держать спину прямо. Чье-то мимолетное предательство не может потрясти меня настолько, чтобы я жалела себя, сложив ручки. Нет. Безнаказанным никто не останется.

- Ой! – вскрикнула Маша, уколов палец иголкой.

Ее вскрик вернул меня к реальности.

- Как дела с Мишей? – полюбопытствовала я.

- Замечательно, - слегка зарумянившись, подружка мгновенно забыла об уколотом пальце и расплылась в счастливой улыбке, - никогда не думала, что он такой классный!

- Да-а? А с виду тихоня, - недоверчиво протянула молчавшая до этого восьмиклассница – Оксана Смирнова – родная младшая сестра Вики.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Раковый корпус
Раковый корпус

В третьем томе 30-томного Собрания сочинений печатается повесть «Раковый корпус». Сосланный «навечно» в казахский аул после отбытия 8-летнего заключения, больной раком Солженицын получает разрешение пройти курс лечения в онкологическом диспансере Ташкента. Там, летом 1954 года, и задумана повесть. Замысел лежал без движения почти 10 лет. Начав писать в 1963 году, автор вплотную работал над повестью с осени 1965 до осени 1967 года. Попытки «Нового мира» Твардовского напечатать «Раковый корпус» были твердо пресечены властями, но текст распространился в Самиздате и в 1968 году был опубликован по-русски за границей. Переведен практически на все европейские языки и на ряд азиатских. На родине впервые напечатан в 1990.В основе повести – личный опыт и наблюдения автора. Больные «ракового корпуса» – люди со всех концов огромной страны, изо всех социальных слоев. Читатель становится свидетелем борения с болезнью, попыток осмысления жизни и смерти; с волнением следит за робкой сменой общественной обстановки после смерти Сталина, когда страна будто начала обретать сознание после страшной болезни. В героях повести, населяющих одну больничную палату, воплощены боль и надежды России.

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХX века