Правила магии

Конечно, жители города предпочли бы общаться с Джет. Она была лучше воспитанна и к тому же добрее и мягче, и приличнее с виду. Френни с ее вечно растрепанными, непослушными огненно-рыжими волосами, в черном заношенном пальто, и вправду выглядела дикаркой. Она сильно похудела и стала такой же нескладной, как в детстве. Даже когда Френни пудрила щеки, она все равно казалась угрюмой и неухоженной. И эти ее сапоги… Они выдавали ее с головой. Красные, как разбитое сердце. Женщина из Оуэнсов до мозга костей.

Летом Френни скучала по Винсенту еще сильнее. Она ходила на озеро Лич-Лейк и подолгу плавала голышом в холодной зеленой воде. За все время к ней не пристала ни одна пиявка. Только стрекозы летали над озером, сверкая прозрачными крыльями.

Ты знаешь, кто мы, сказал ей Винсент в то первое лето, и она знала уже тогда, но не хотела сама себе в этом признаться. Ей не хотелось, чтобы ее осуждали из-за истории их семьи. Не хотелось, чтобы на нее вешали ярлыки и считали отверженной. Ей хотелось быть свободной: птицей, парящей над Центральным парком, отдельно от хрупкого мира. Но теперь все это было уже не важно. Закрыв глаза, Френни плыла сквозь камыши у берега. На глубине вода становилась прозрачно-синей. В городке говорили, что это озеро было бездонным. Ходили слухи о древних рыбах, живущих в темных глубинах Лич-Лейк, о существах, что скрывались от мира уже сотни лет, но Френни видела только лягушек у берега и редких угрей в камышах.

Однажды она заметила, что за ней наблюдают какие-то девчонки. Она подплыла к берегу, спряталась за кустами терновника и быстро оделась.

– Вы хорошо плаваете, – сказала ей одна из девчонок.

– Спасибо, – ответила Френни, выжимая волосы. Стекавшая на землю вода была ярко-красной. Девочки бросились прочь со всех ног, и только одна осталась стоять на месте. Та, которая заговорила с Френни.

– Это кровь? – спросила она.

– Нет, конечно. Это краска для волос.

Это было ни то, ни другое. Просто именно так ее волосы реагировали на воду, но Френни не собиралась объяснять это десятилетней девчонке. Она в принципе не любила детей. И не любила себя, когда сама была маленькой.

Остальные девчонки уже карабкались вверх по скалистому берегу.

– Это опасно, – крикнула Френни. Никто не слушал ее, кроме той девочки, что осталась. – Впрочем, это не мое дело, – сердито пробормотала Френни.

– А вы правда не можете утонуть? – с любопытством спросила девочка.

– Каждый может утонуть. В надлежащих условиях. – Девочка была совершенно обычной, но в ее взгляде читался живой и пытливый ум. – А почему ты спросила?

– Я думала, вы ведьма.

– Правда? – Френни надела сапоги. Она носила их круглый год. Даже летом. В них было удобнее, чем в галошах для сада. – Кто тебе это сказал?

– Все так говорят.

– Ну, все не знают всего. – Френни сама удивилась тому, как сердито звучит ее голос. Она заметила уголок синего блокнота, торчавший из рюкзачка девочки. Одного из тех блокнотов, который она сама оставила в библиотеке. – Ты пишешь? – спросила она.

– Я пытаюсь, – сказала девочка.

– Не пытайся, а делай. – Френни вдруг поняла, что говорит в точности как тетя Изабель, когда та злилась. Ей не хотелось быть скучной занудой и не хотелось обидеть эту умную, смелую девочку, поэтому Френни сменила тон: – Но попытка – это уже начало. О чем ты пишешь?

– О своей жизни.

– Ясно.

– Если все записать, будет уже не так больно.

– Да, наверное, – сказала Френни.

Девочка побежала к подружкам. Она помахала Френни на прощание, и женщина помахала в ответ.

По дороге домой Френни решила, что девочка была права. Полезно записывать свои мысли, чтобы привести их в порядок. И пока будешь писать, можно выявить чувства, о существовании которых ты даже не подозревала. В тот же вечер Френни написала длинное письмо Хейлину. Она никогда никому не рассказывала о том, что шепнула ей тетя с последним вздохом. Но теперь она записала эти слова на бумаге и поняла, что всегда в это верила, несмотря на проклятие.

Люби больше, сказала ей тетя. Не меньше, а больше.

Вновь начав работать в саду, Джет вспомнила, как сильно ей это нравится. Под ее чуткими руками все цвело пышным цветом. Она посадила зеленый лук, капусту и мяту, руту, базилик и рокамболь. Она посадила лимонно-пахнущий тимьян, лимонную мелиссу, лимонную вербену, наперстянку и циннию, а еще розмарин и лаванду у задней двери, где они всегда росли при тете Изабель. Преподобный Уиллард дал ей несколько луковиц, чтобы она тоже выращивала нарциссы и приносила на кладбище цветы из собственного сада. Белые с ярко-оранжевой сердцевинкой, золотистые, желтые, как свежевзбитое масло. Когда нарциссы цвели, Джет всегда плакала, потому что еще один год прошел, и время летело так быстро и неумолимо.