Правила мести, или Смерть отменяется

— точно — согласился Кирилл

— а девушка ваша никому не мешала? — на всякий случай спросила Настя.

— А Цветика некому убивать. Хотя, может быть, эти ее товарки по подиуму. Но они больше поорать да поскандалить своими писклявыми ртами. У них там в модельном бизнесе свои приколы, нормальному человеку не понять, пару раз Цветику угрожали, обещали черную устроить, но те дуры, меня боялись. Они могут платье испортить, подставить, сказать, что это сделала другая модель. Могут в кофе сыпануть песка, но это такое… детский сад. А вот стекло или лезвие в туфельки подсунуть — это они могут. На все остальное они не пойдут. И не явились бы в «Подснежник». Ни одна моделька ни возьмет на себя двойное убийство.

— почему вы думаете, что я кому-то что-то такое сделала, что нас с Кириллом решили убить?

— а что придурков умолишенных мало? — удивленно смотрел на нее Михаил — Психи, наконец. Маньяки какие.

Настя с недоверием в глазах посмотрела на Кирилла, он ничего не сказал, только пожал плечами.

— вы что новости не смотрите — продолжал Михаил— чего только не увидишь. Вы же сама из телевизора. Вы знаменитость. На каждую знаменитость, которую по телику показывают, найдется минимум один псих.

— глупости — не согласилась Настя.

— и совсем не глупости — грозно возразил погорелец.

Настя не стала спорить, только пояснила:

— психи не могут так, до мелочей, просчитать и подготовить покушение.

— согласен, не псих, но подготовили все четко.

Насте стало не по себе, в груди закололо, дышать стало тяжело. Она стараясь, чтоб никто не заметил ее слабости, вышла в коридор, медленно дошла до фойе и села на один из мягких пуфиков. Она не могла и не хотела верить, что покушение готовили для нее. Она боялась начать паниковать, но прекрасно понимала, что находится уже на грани этой самой паники.

Сейчас она стала жалеть, что у нее хорошо развита фантазия, благодаря которой стала писательницей, потому что эта фантазия стала вырисовывать ужасные картинки в ее голове. Картинки как она с Кириллом ночью лежат и задыхаются, как огонь пробирается по дому, как трещат обгоревшие деревянные стены, лестница и…

Она крепко зажмурилась и стала прогонять свою разбушевавшуюся фантазию и подступившую панику.

Да что это я, в самом деле?

Почему все решили, что покушение на меня? При чем здесь я? Кому я нужна? Кто я? Всего лишь писательница, мама и по совместительству домохозяйка. Я же не депутат, и даже не собираюсь балатироваться, не шишка и не бандит. Кому я могу мешать? Кого я вообще знаю? Друзей мало, врагов вообще нет. С Колей уже сто лет вместе не живем. Своими романами конкуренцию я составляю слабую. Пишу в основном для слабого пола, кто из моих поклонников может желать мне смерти? Никто.

И почему Михаил считает, что это на меня покушались?

Скорее это ему желали неприятностей или даже смерти. Интересно, с теми людьми, с которыми он гулял вчера, он еще не разговаривал? Может это он вчера в баре перебрал алкоголя и нарвался на скандал, на обиду и месть. Да чего стоит только его девушка Цветик. Вот та — то точно скандалистка одна из самых жутких. Вот она могла довезти людей на поджег.

А может и не было никакого поджога, может не было никакого покушения. Может все это случайное стечение обстоятельств. В редакции могли ошибиться и забронировать мне номер, прислать приглашение. А пожар произошел случайно. Ведь нет еще официального заключения экспертов. А вино и виноград? А вино и виноград были нормальные, просто Михаил и Цветик перебрали алкоголя в баре и вырубились мертвецко — пьяным сном. Причем здесь вино и виноград?

Почему я поддаюсь панике. Не надо.

Она открыла глаза, глубоко вздохнула и осмотрелась.

За своими глупыми мыслями она даже не заметила, что напротив нее уже сидел пожилой мужчина, скорее дедушка. Он откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, что дало возможность Насте понаблюдать за ним. Она любила украдкой наблюдать за людьми, а потом некоторых описывала в своих романах. Конечно же старый мужчина не герой ее романа, но как человек он ее привлек. В молодости он был очень красив, даже сейчас его глубокие морщины не портили правильные черты лица и добрые складочки говорили о его человечности и интеллигентности. Мужчина открыл глаза и поднялся с кресла, размял спину и пошел по коридору.

— Борис Николаевич, — строго позвала его медсестра за стойкой — куда вы пошли? Сидите возле кабинета врача.

— я устал сидеть — негромко отозвался Борис Николаевич.

— но туда нельзя ходить. Там операционная.

Борис Николаевич развернулся и пошел обратно, садиться не стал, прошел дальше по коридору.

Медсестра с санитаркой обсуждали дедушку, что ходит к доктору уже не первый раз, а до сих пор не понял, что в сторону операционных ходить нельзя. Но всегда ходит именно туда, разминая свои стариковские кости и мышцы. Говорили они не зло, но факт того, что молодые женщины обсуждают деда, стал раздражать Настю.