Правила мести

Эмма окинула его быстрым оценивающим взглядом. Дорогой темно-синий костюм. Коричневые ботинки, отполированные до зеркального блеска. Золотой браслет, виднеющийся из-под отложной манжеты. Пожалуй, чересчур много геля для укладки по-модному коротких волос. Лишние десять килограммов на некогда действительно впечатляющей фигуре, но боже упаси ему об этом сказать. Легкая хромота, которую этот господин пытается скрыть, — возможно, результат падения на корте для игры в сквош, но при случае выдаваемая за последствие давнего боевого ранения. А кроме того, у основания безымянного пальца наблюдался свежий отпечаток обручального кольца, явно снятого второпях, как только его взору предстал впечатляющий образ Анны Шоль, фотография которой содержалась в отправленном ему сопроводительном досье. Все это создавало образ сексуально озабоченного самца, вот уже лет десять как вышедшего в тираж, но еще мечтающего показать, что у него по-прежнему имеется порох в пороховницах. Она успела раскусить его буквально в мгновение ока.

— Я спешу, — ответила она, словно обдавая Бертеля ушатом холодной воды после его расчетливо-теплого приветствия. — Через два часа мне нужно быть в аэропорту Шарля де Голля. Пройдем?

Улыбка слетела с лица Бертеля.

— Прошу следовать за мной.

В кабине лифта он сделал вторую попытку завязать разговор:

— Насколько я понимаю, вы какое-то время пробудете во Франции. Где именно?

— Это конфиденциальная информация, о чем, полагаю, вам хорошо известно. Мы никогда не предупреждаем о наших проверках. Это особенно важно в свете инцидента, который имел место в Лондоне два дня назад.

— В Лондоне?

Эмма кашлянула и посмотрела в сторону. Она только что получила подтверждение тому, что слух об украденных кодах сюда еще не дошел. Как и следовало ожидать, их похищение предпочли счесть внутренним делом, которое надлежало уладить келейно между МАГАТЭ, с одной стороны, и производящими электроэнергию фирмами — с другой. Во Франции таковой была компания «Электриситэ де Франс». Разглашать данную сверхсекретную информацию запрещалось.

— А что произошло в Лондоне? — полюбопытствовал Бертель. — Вы имеете в виду теракт против Иванова? Мне об этом звонили весь день.

— Без комментариев. Если дело коснется вас, вы обо всем узнаете, и скорее раньше, чем позже.

Двери лифта раскрылись, и перед ними возникла еще одна пара дверей, на сей раз с дымчатыми стеклами, преграждающая проход в офисы. Бертель приложил ладонь к биометрическому сканеру. Точечный светодиод, мигнув, переменил цвет с красного на зеленый. Ее спутник тут же назвал свое имя. Теперь и второй светодиод стал зеленым. Раздался едва слышный щелчок, и замок открылся. Бертель распахнул дверь:

— Сюда, пожалуйста.

Эмма отметила про себя, что меры безопасности здесь приняты серьезные. Сканер ладони в сочетании с анализатором голоса — это новое защитное устройство, а ведь известно, что со всеми новинками вечно что-нибудь случается. Она прошла следом за Бертелем по людному коридору. Кабинет Бертеля был просторен и со вкусом обставлен, из окон открывался вид на Эйфелеву башню, за которой простиралось Марсово поле, а далее виднелись Дом инвалидов и Нотр-Дам.

— Я позаимствовал наиболее существенные сведения прямо из вашего венского досье, — проговорил Бертель, усаживаясь за хромированный письменный стол со стеклянной столешницей, — и взял на себя смелость заранее заполнить бланки. Не соблаговолите ли прочесть и на всякий случай проверить еще раз, нет ли каких-нибудь ошибок.

Эмма элегантным жестом надела очки для чтения и положила папку на колени. Бланки были напечатаны на фирменной бумаге с шапкой, украшенной логотипом «Электриситэ де Франс», корпорации, ведающей эксплуатацией французских атомных электростанций, и имели заголовок «Заявка на выдачу служебного пропуска». Работники станций обычно называли его «атомным паспортом». Обладатель такого паспорта имел возможность пройти на любой объект без предварительного уведомления и сопровождающих лиц. В атомной промышленности работали профессионалы самой высокой пробы. Поэтому инженеры часто переезжали с одной станции на другую, если там требовались их уникальные знания. Например, инженер, знающий, как надо запускать и останавливать энергоблоки, мог посетить до десяти электростанций только за один год. Специалист по программному обеспечению, ответственный за информационные технологии, делал это еще чаще. Слишком уж много потребовалось бы денег и времени, чтобы обеспечивать на каждой отдельной АЭС полный комплекс проверок для каждого работника или служащего. Потому всякий, кого считали достойным работать на французских АЭС, проверялся на благонадежность в Международной корпорации ядерной безопасности, где ему выдавался документ на право беспрепятственного доступа на все атомные электростанции страны, что объясняло, почему этот пропуск окрестили «паспортом».