Правила неосторожного обращения с государством

Как это можно судить? Да никак. Нет сил судить. Есть только один выбор — дать этой истории счастливый конец. Хотя бы в следующие полвека. Расцвет российских семей своей волей, своим желанием, своим имуществом — вместо бессмысленного, неумолимого оборота людских ресурсов на виду у хозяина. Быть в социальной рыночной экономике. Обогащаться! — повторим вслед за Бухариным. Мирового опыта — за миллион.

Под рукой лежит книга 1931 года, тиражом 100 тысяч. Темный переплет. И в ней сказано: «Сейчас положение такое, когда против нас обостренное наступление ведут наши враги, когда против нас консолидируются все силы реакции, когда против нас борются и империалистические хищники, и кулацкая агентура, и контрреволюционные организации, и попы всех оттенков исповеданий, когда… всё направлено на то, чтобы нанести нам удар»[448]. И дальше — приговоры 14 руководителям из экономических ведомств за «подрыв государственной промышленности, транспорта, торговли, денежного обращения и кредитной системы». Одни из многих.

Это и был конец НЭПа.

И российская история пошла на новый круг, еще далеко не завершенный. Вопросы всё те же — мера свободы, мера принуждения, темпы роста, модернизация и, самое главное, семьи, дети, состоятельность, уникальность каждой жизни. Когда?

Президент Петрова

См.: Сатирикон, 1909, № 35. С. 2. Рис. А. Яковлева

Пара страниц из «Российской истории XXI века», найденной на чердаке.

«Как сообщал один из современников, годы правления президента Петровой отличались домовитостью. Став со-основателем „Женского клуба“ президентов и премьер-министров (к тому времени их стало больше половины когда-то избранных) со штаб-квартирой в Женеве, она создала новую модель G-20, названную в просторечии — вместо „дипломатии канонерок“ — „спа-дипломатией“, или, как отшучивался ее супруг, Первый Муж России, „банным способом ведения внешней разведки“.

Именно тогда было создан „Великий Европейский союз“ (Great European Union), в котором Россия сошлась с бывшими своими сестрами и достигла границ Средиземного моря, ибо Испания была уже покрыта российскими поселениями. Взамен была основана Касабланка-на-Амуре. Странным образом, множество испанцев рвалось на осеннюю путину к красной икре.

Во внутренней политике президент Петрова исходила из нескольких принципов, которые критики из оппозиционных партий называли феминистскими, чересчур женственными и не отвечающими мужской природе российской цивилизации.

Первый из них — „Обогащайтесь!“. Президент Петрова всегда любила швейцарское. Как она признавала, ее всегда поражали свежесть и тучность коров из этой милейшей страны, а также сосредоточенность ее жителей, веками накапливающих золотые монеты. Еще в первой из своих речей она вдруг сказала о том, что правильно было бы каждому из россиян стать чем-то вроде швейцарского гнома, раз уж мы расселись на невиданных, почти золотых ископаемых ресурсах, зарытых в каждом метре нашей земли.

В этом не было ничего нового, потому что сходную политику — сбережения каждого жителя — уже почти век проводили Норвегия и Объединенные Арабские Эмираты, но впервые эта идея была приложена к стране со 180 миллионами жителей.

„Лучше бы нам на время затвориться, — сказала Петрова в своей исторической речи, обращенной к работницам Уралмашзавода, — и, не напрягая силы, спокойно и разумно работая, накапливать свои семейные богатства — в каждой российской семье, ибо жизнь каждого российского человека драгоценна“.

Вторым историческим принципом внутренней политики Петровой стало, как она писала, „сбережение мужчин, служение мужскому началу, приходящему в упадок в Российской Федерации“. Действительно, к моменту ее избрания женщины в России в среднем жили на десять или даже на пятнадцать лет дольше мужчин и, будучи лишенными мужской ласки в старшем возрасте, были этим в целом недовольны. К тому же, как отмечали западные коллеги, возник „гэп“, то есть невиданный разрыв, между красотой и домовитостью российских женщин, всегда признанных в мире, и неустроенностью их сильной половины, вечно мятущейся, ищущей смыслов, расстояний и больших пространств.

Федеральные программы сбережения мужчин, начатые президентом Петровой, принесли некоторое облегчение, и, хотя пришлось потратить миллиарды рублей на то, чтобы закрепить новые гуманистические начала в коллективном мужском сознании, всё-таки наиболее действенным методом удлинения жизни мужчин стало массовое изучение в школе, начиная с восьмого класса, и применение в муниципальных практиках комедии Аристофана „Лисистрата“.

По примеру „Лисистраты“ именно в это время стало общей практикой принесение массовых женских клятв на центральных площадях.