Правила одиночества

– Не только точку, рынок тоже закрыли.

– Да ты что… Зачем?

– Драка была массовая: скинхеды налетели, погром устроили. После этого рынок опечатали.

– Вот суки, – зло сказал Нодар, – мне бы в руки хоть один попался! Почему я их не вижу никогда? Только по телевизору: там погром, здесь кого-то убили.

– Ничего, – мрачно успокоил его Ислам, – еще увидишь. Потому что они вокруг нас. Боюсь, это только начало. Из этой страны надо уезжать.

– Куда нам уезжать? Если только в Америку, но туда нас не пустят. Был бы евреем, хоть бы в Израиль поехал.

– БЫЛ бы евреем, куда хочешь уехал бы, – сказал Ислам, – в этом мире только евреям везде у нас дорога.

– Ладно, пей вино.

– Пью, – сказал Ислам и сделал еще глоток. – Когда я думаю обо всем этом, меня охватывает ненависть к человечеству. Почему, как только в обществе начинаются проблемы, все тут же начинают искать чужих, причем только по формальным признакам? И это не только в России, везде. Из национальных республик все русские давно уехали из боязни за свою жизнь: люди потеряли дома, работу. Но самое смешное, что их здесь не признают за своих. Недавно прочитал про русских беженцев из Казахстана. Живут в Подмосковье, землю в аренду взяли, фермерством занимаются. Так местные их не любят: постройки поджигают, скотину травят.

Ислам сделал еще глоток и поставил стакан на стол:

– Спасибо, поеду.

– Куда ты? Сиди, только что пришел!

– Дела у меня еще есть.

– Какие дела? Поздно уже, отдыхать надо!

– Мне надо найти одного человека, он работает в ночном гей-клубе, хочешь, поедем со мной, проветришься, а?

– Нет, спасибо, друг. Я на петухов на зоне вдоволь насмотрелся. Тем более, если мы вдвоем туда приедем, нас тоже за своих примут. Извини.

Ислам ушел, так ничего и не сказав Нодару о том, что в него стреляли несколько часов назад. В последней разборке компаньон проявил явное нежелание решать чужие проблемы. Старый вор остаток жизни хотел прожить спокойно – понять можно. Нельзя подставлять человека, не участвующего в твоем бизнесе. Скольких друзей Ислам потерял из-за высокой требовательности к дружбе! В сорок лет нельзя быть таким расточительным.

Сретенка – улица короткая, но с односторонним движением: чтобы найти нужный переулок, Исламу пришлось пару раз возвращаться к ее началу. У дверей клуба дежурили люди в черном. На вопросы Караев отвечал уверенно, отчасти потому, что врать не стал: в первый раз; знакомый посоветовал; почему один? – для разнообразия. Подозрения не вызвал, пропустили. Собственно, клуб мало чем отличался от других ночных заведений: полумрак, рассеиватели неонового света, сумасшедшей громкости музыка в стиле техно, дискотека и снующие меж столиков официанты. Одного из них Ислам жестом подозвал и попросил принести «перье» с лимоном. Официант отправился к бару, а Ислам огляделся по сторонам. На подиуме, где стояли музыкальные инструменты, сидел только один человек, азартно двигающий бегунки на музыкальном компьютере – видимо, это был ди-джей.

Одно очевидное отличие все же бросалось в глаза: полное отсутствие женщин. Подумав об этом, Ислам вдруг почувствовал несколько направленных на него томных взглядов. Ему сразу стало как-то не по себе. Вернулся официант, неся на подносе маленькую зеленую бутылочку, высокий бокал с трубочкой и долькой лимона.

– А что, живая музыка будет? – спросил Ислам.

– В двенадцать начало.

Ислам взглянул на часы. Необходимо было продержаться еще двадцать минут. Он дотронулся до рукава собравшегося уходить официанта:

– Старина, у вас здесь случаи насилия были?

Официант юмор оценил, в тон ему ответил:

– Пока еще ни одного не было, но если что – охрана не дремлет, не беспокойтесь.

– Спасибо, – ответил Ислам и сосредоточился на минеральной воде.

Брахманов оказался полным, высоким человеком с породистым еврейским лицом. На все вопросы Ислама он ответил отрицательно.

– Хрен его знает, где он шляется, – сказал музыкант, на лице его сверкали бусинки пота – они сыграли несколько зажигательных латиноамериканских мелодий, прежде чем сделать перерыв. – Я его недели три уже не видел. А что случилось-то?

– Да ничего особенного, нужен он мне, по делу.

– Может, к телке какой забурился? Кстати, у него подруга постоянная на «Белорусской» живет, надо ей позвонить.

– Я там был, она ничего не знает.

– В поход, может, пошел, пеший?

– Куда? Зима на носу!

– В прошлом году он ходил в Муром пешком. У него есть пара знакомых, тронутых немного на этой почве, вот они практикуют. А дело серьезное?

– Серьезное.

– Тогда не знаю. Вообще-то он человек пунктуальный. Ислам протянул ему визитку:

– Позвоните мне, если он объявится.

– Ладно, – сказал Брахманов, пряча визитку.

– Выпьете чего-нибудь?

– Нет, спасибо, мне еще играть до утра.

– А допинг, как же без этого?

– Допинг хорош на коротких дистанциях, не на марафоне. Ладно, пойду.

Брахманов поднялся и направился к подиуму. В этот момент появился официант, неся на подносе бутылку водки. Поставил ее на стол.

– Это вам послали, – сообщил он.

– Пошли им две от меня, – машинально сказал Ислам, но тут же вздрогнул. – Кто послал?