Правила одиночества

Этот кавказский обычай был особенно популярен в Ленкорани, в конце семидесятых. Молодые парни практиковали его во время безденежья. Скидывались несколько человек по рублю, набирали на бутылку и легкую закуску. Приходили в ресторан, выбирали жертву – шапочного знакомого человека – и посылали ему единственную бутылку, которую были в состоянии оплатить. В ответ приходили две. Риск остаться вообще без водки, конечно, существовал, но бывало такое крайне редко – для этого нужна была исключительная твердость характера или жадность – обычно возвращалось две бутылки.

– Они там, на втором ярусе, – сказал официант. Ислам поднял голову: там сидела компания из нескольких человек, и один из них, глядевший вниз, приветственно поднял руки. Ислам кивнул, хотя лицо человека было в тени и узнать его с такого расстояния было невозможно.

– Иди, отнеси им две бутылки, – повторил Ислам. Кто из прошлого мог, не боясь, афишировать свою нетрадиционную ориентацию? В Ленкорани был только один явный педик: хореограф, учитель танцев, но когда Ислам был пацаном, тот был уже зрелым мужчиной – значит, к этому времени он уже успел состариться. Да Ислам и не был с ним знаком – просто его все знали.

Караев долго ломал бы себе голову, но вернулся официант и сказал:

– Они приглашают вас за свой столик.

– Сколько я должен за «перье»?

– Нисколько, все уже оплачено.

– Однако, – сказал Ислам и поднялся. «Голубое» сообщество не собиралось отпускать его так просто. Он пробрался сквозь танцующих людей и поднялся на второй этаж. Навстречу ему встал худой до безобразия, бритый наголо мужчина и обнял его.

– Садись, – наконец сказал он, выпуская его из объятий, – знакомься, это мои корешки, Корень, Штиль и Чечен.

Ислам пожал протянутые руки и сел, не сводя изумленного взгляда с изможденного лица. Когда-то смеющиеся голубые глаза утратили свое веселье, а на месте ямочек на лице образовались две вертикальные морщины, но это по-прежнему был Виталик Маленький.

– Я сто баксов выиграл, – сказал Виталик. – Они не верили, что ты две бутылки обратно пришлешь, теперь поверили. Вот как важно знать обычаи других народов.

– Ладно, – сказал один из друзей Виталика, мы погнали, – ты остаешься?

– Езжайте, мы тут с братом моим вспомним былые дни. Завтра, как договорились.

Все трое поднялись, попрощавшись, направились к выходу. Ислам поглядел им вслед. Потом перевел взгляд на Виталика.

– Неужели это ты? Не верю своим глазам! Слушай, как я рад тебя видеть!

– Я, кореш, я, – подтвердил Виталик.

– У тебя новая лексика, – отметил Ислам.

– Бытие определяет сознание, – сказал Виталик, сворачивая пробку на одной из бутылок. Все пальцы его были в наколках.

– О профессии не спрашиваю, но догадываюсь, – грустно заметил Ислам, – вероятно, что-нибудь интеллектуальное.

– Это точно, – согласился Виталик, – интеллектуальнее некуда. Надо выпить, отметить встречу.

– Я водку не буду, извини, – отказался Ислам.

– А что ты будешь?

– Текилу.

– Давай текилу, – Виталик завинтил обратно пробку и подозвал официанта.

– Отнеси все это в бар, а нам принеси бутылку текилы.

– Я здесь человека искал, – поспешил заявить Ислам, – вот того, что на гитаре играет.

Виталик засмеялся:

– Про меня тоже не думай: я ориентацию еще не сменил, хотя все условия для этого были, пятнадцать лет оттянул. Это мой клуб.

– Клуб для голубых – твой?

– Случайно получилось. Его хозяин у нас деньги взял на раскрутку. Вернуть не смог – пришлось клуб забрать, в обеспечение кредита. Продам я его – неудобно даже сказать кому-нибудь, пацаны смеются. Хотя прибыль дает. Никогда не думал, что на воле столько пидорасов живет.

Официант принес бутылку «Сиерры», тарелочку с аккуратно порезанным лимоном, с горкой соли посередине. Разлил текилу по высоким стопкам.

– А я тебя не сразу узнал, долго смотрел: изменился ты, заматерел, седой уже порядком. Ну, давай, за встречу, – предложил Виталик, – как я рад тебя снова встретить, если бы ты только знал!

– Это взаимное чувство, – сказал Ислам, – я только недавно сокрушался о том, что мой последний друг уехал в Германию и я остался совсем один.

– Последний уехал. Зато первый вернулся. А ты как будто и не рад мне?

– Я рад, – сказал Ислам, – просто я растерян и расстроен тем, что у тебя так сложилась жизнь. Это омрачает мою радость.

Да брось ты, все нормально. Помнишь, как пелось в одной песне: «Если к другому уходит невеста, то неизвестно, кому повезло». Так и здесь. Ну, был бы я всю жизнь маляром-штукатуром, в Ахмедлах[37] на стройке работал бы, а сейчас – сам видишь.

– В этом есть логика, – согласился Ислам, – правда, иррациональная. Все-таки как это получилось?

Да из-за матери, царство ей небесное. Она же пила у меня. Домой как-то шла поддатая. В коридоре один чушка, талыш, ее толкнул и обозвал: мол, нечего здесь ходить в таком виде, мундар[38] делать. В нашем доме коридорная система была, ты же помнишь: туалет, душевая, кухня – все общее. Я как раз дома был, в этот день приехал из Баку.