Правила одиночества

Он взял младшего сержанта под локоть: тот руку вырвал, однако последовал за собеседником. Они сделали несколько шагов и скрылись за печью. Все напряженно ждали, затаив дыхание. Из-за печи донесся смачный звук плюхи, другой, третий, затем оттуда вылетел младший сержант, весь красный, со следами насилия на лице, без фуражки, и бросился к дверям. Преследовать его Парсаданов не стал, поддал сапогом его фуражку и, подмигнув солдатам, ушел. Парсаданов был армянин из Нагорного Карабаха: узнав об этом, Ислам решил, что тот вступился за земляков, но оказалось, он ошибся. Иллюзий он лишился, столкнувшись с ним в другой ситуации. Всю жизнь он страдал от того, что пытался наделить людей лучшими чертами характера. В данном случае все объяснялось просто. В жизни учебки наступил щекотливый момент. Вчерашние рабы-курсанты оказались на свободе, их никто не трогал, их перестали замечать. Более того, появились новые рабы, еще более жалкие, испуганные, на которых можно было уже самим рявкнуть, спросив сигаретку, забрать всю пачку. Происходило это раз в полгода и длилось от одного до трех дней. Курсанты-выпускники болтались без дела по территории части, собирались в группы на задворках, набивались в умывальник, накуривали там так, что из дверей валил дым.

Понятно, что старослужащие болезненно относились к таким вещам. Парсаданов просто поставил на место одного из таких выпускников.

Разбитая пятка в горном климате скоро нагноилась. Ногу разнесло так, что в сапоге она не умещалась. Никаких поблажек из-за этого не было, максимум, до чего снисходили сержанты — отпускали на перевязку в санчасть. Бинт и мазь Вишневского. Ислама посылали на все виды работ без исключения, на строевых занятиях он ковылял в последних рядах, но ковылял. В Манглиси был нездоровый климат — возможно, из-за недостатка кислорода все занозы, царапины, ссадины моментально превращались в незаживающие гнойники. От этого страдали практически все новобранцы: на руки курсантов больно было смотреть. Однако Ислам нашел средство против напасти: при каждом удобном случае он шел в умывальник и мыл руки с мылом. Все болячки у него вскоре исчезли. Но в армии у гигиены есть одна особенность. Некий майор из хозчасти — интендант, говоря по-военному, — отбирая бойцов для своих нужд, всегда брал «сачков» и «белоручек» в воспитательных целях. Стоя перед строем, он приказывал вытянуть руки вперед. Таким образом, первым «белоручкой» оказывался Ислам.

Командиром отделения, непосредственным начальником Ислама, был младший сержант Джумабаев, маленький, кривоногий (видимо, генетически) киргиз, с типичным приплюснутым лицом степняка: скуластый, смуглый, узкоглазый. Он любил проводить инструктаж, перед заступлением в караул прохаживался перед строем, мусоля мундштук сигареты толстыми губами, время от времени выплевывая длинную белую слюну на плац. Ислама Джумабаев невзлюбил сразу. Все бреши, возникающие непосредственно в рядовом составе, занятом в нарядах на хозработах, затыкал Ислам. Неприязнь Джумабаева объяснить было трудно, но придирался он постоянно.

В караульный взвод Ислам попал добровольно: спросили желающих (нехарактерно), и он вызвался, посчитав, что лучше бодрствовать с автоматом в руках, чем выполнять грязную работу. Взяли не всех — только тех, кто оказался в состоянии рассказать своими словами содержание статей караульного устава. Именно тогда Ислам удивил экзаменатора тем, что запомнил наизусть полтора десятка статей, о чем не преминули доложить старшине. Ислам прельстился тем, что, согласно уставу, солдат перед заступлением в караул должен отдыхать не менее двух часов. Но этот закон оказался не лучше других российских законов, жестокость которых нивелируется необязательностью их выполнения. Заступать в караул приходилось после хозработ без промежуточного отдыха, в промокших сапогах. Грузия — страна с благоприятным климатом, но в горах снег выпадает уже в ноябре. Солдатские сапоги промокали так, что при сгибе из кирзы сочилась слеза, и то, что стоять приходилось в них ночью, когда лужи затягивало ледком, бодрило необычайно. Караульный маршрут, то есть обход всех постов, составлял несколько километров — иначе говоря, караульный, сменившись с поста, не мог самостоятельно прийти в караулку, даже если она была за забором — он должен был вместе со всеми обойти все посты и вернуться вместе с компанией.