Правила отхода

— Кэт, Грин сейчас будет тебе говорить гадости, в надежде, что ты его бросишь. Отнесись с пониманием, исходя из того, что на свадьбе Джо и Айрин вы заявлены как пара. Не ломай людям планы.

— А скажи мне Хофман, как ты заявлен на этой свадьбе?

У меня кружилась голова, и меня душила злость. Асы разведки, легендарные шпионы… Дерьмо одно. Профукать на такой должности завербованного агента — это ваще. Но Кэт была такой тихой, и несчастной, что я не стал ругаться.

— Не переживай, Питер. — фыркнула она почти как всегда- если Карл будет себя плохо вести, Айрин всегда может пригласить Магду.

— Ты понял, Питер зачем случилось чудо? — Хофман не испугался — для того, чтобы ты уже точно не сбежал.

Глава 45

Голова у меня обмотана не поперек лба, эдак героично, а под челюстью. И завязана бантиком на макушке.

Автоматная очередь итальянца задела правое плечо и правую скулу. Причем, именно задела. Не причинив особого вреда. Но крови, по словам Хофмана, натекло изрядно.

— Ты вырубился, Грин. Здесь тебя осмотрели и повезли на рентген. Врач сказал, что опасности не видит, но нужно бы понаблюдать. Тогда мы, с фройлен Уффельхайм, попросили доктора вколоть тебе снотворного. Потому что твою склонность к побегам нужно пресекать на корню. И ты проспал больше суток.

Останутся шрамы. На скуле три шва. На плече четыре.

В остальном все нормально. Могла случиться большая шумиха, Питер, но нам повезло. Вчера русские запустили в космос человека. Сегодня об этом пишут все газеты. Так что, заметка в криминальной хронике, о перестрелке в Мюнхене между турецкими и албанскими гастарбайтерами, не вызвала большого интереса. Турки здесь постоянно с кем-нибудь конфликтуют из-за рабочих мест.

Когда я усомнился, что свободная пресса не узнает подробности, он меня заверил, что пресса все знает. Но считает за лучшее промолчать. Я слегка удивился, но Карл на полном серьезе рассказал, что пока я валялся в отключке, Кэт, убедившись что я не сбегу, встречалась с местными левыми журналистами. Уговорила их не срывать важный для русских проект. Глава МВД переговорил с ведущими редакторами, и нашел у них понимание. Завтра большая пресс-конференция по поводу Шрюберса, что сбежал по своей злодейской сущности, а вовсе не из-за неудачного теракта. Когда я спросил про Шпрингера с его «Бильд», Кэт и Карл засмеялись.

Как я понял из их пояснений, с Акселем Шпрингером, издателем, иконой демократии, символом свободной прессы и эталоном отмороженного пофигизма, встретились несколько промышленников и финансистов. Судя по всему, до него удалось донести мысль, что Германия на пороге перепроизводства. И если страна, из за какого-то пиз@добола, потеряет доступ к ресурсам и рынкам сбыта… Судя по тому, что в «Бильд» перестрелка вовсе не упоминается, герр Шпрингер понял, что лучше не шалить.

В пол-уха слушая пояснения Хофмана по позиции официальных лиц, в отношении случившегося, я тихо завидовал. Вот это наверное и есть то, что называют «ответственная демократия». Когда все консолидируются во имя благополучия страны.

То ли дело в России, после девяносто первого. Сначала толпа оргазмировала по журналисту Невзорову. Считая его эталоном патриотизма и вообще. А тот, явно красуясь, и наплевав на все, требовал возрождения СССР, избирался в Думу от коммунистов, и брал себе помощниками лидеров Тамбовской ОПГ. Правда, в двадцать втором, вдруг оказался мега-демократом, и борцом за свободу.

Потом, откуда ни возьмись, объявился писатель-педик, прогремевший в мире подробнейшим описанием своего минета негру, и секса с этим негром на Нью-Йоркской помойке. Он создал оксюморон, то есть национал-большевизм. И первый толкнул концепцию величия, русского мира, и классовой ненависти ко всему живому. Заодно косплея знаменами своей партии нацистов, и объявив Сталина своей иконой. Я долго думал, что это все пиар-проект, призванный сделать весь этот концепт величия зашкваром.

Пока эти все лозунги не зазвучали с самых высоких трибун. Причем речь шла, если по сути, не то что о благополучии населения, а вовсе наоборот. Любым способом вернуть уравниловку, всех по баракам, и национализация. Ну, давно озвученное, Шариковское — «Отнять и поделить». И вправду, не работать же.

Тупые патриоты в который раз не поняли, что их разгонят свои же, а страна снова окажется в жопе.

То ли дело у немцев. Рухнув в небытие, Германия приняла простой концепт — работать и не пи@деть. Через сорок лет ФРГ будет одной из стран, определяющих мировую политику. И не последнюю роль в этом сыграет пресса и интеллектуалы. Которые, на дух не перенося капитализм, не трындели, а работали.

А Хофман, тем временем, передавал мне приветы от Джо с Айрин, от Бигота, и, вот уж удивил, от дона Гамбино. Рассказал, что Джо, узнав о произошедшем, пришел в возбуждение, и заявил что нужно бы вызвать парней из Эл Эй, чтобы предметно объяснить этим итальянцам суть революционной борьбы. Удалось Оттама отговорить, но, по-видимому, он все же позвонил в штаты.