Правила перспективы

Он гладил ее волосы, ее бедро прижималось к сюрпризу. Она замерла, и он не стал отодвигаться, наслаждаясь теплом ее тела.

Например, отец его бабки погиб от рук белых, погнался за конокрадами и угодил под меткую пулю, вмиг выбившую его из седла. Бабушке было всего три годика. Его прадед участвовал в индейских войнах, сражался вместе с Джеронимо,[26] а в 1863-м какой-то поганый малолетний конокрад застрелил его. Кстати, в том же году состоялась битва при Геттисберге.[27] Его прабабка умерла за год до этого от холеры, бабушку удочерила семья миссионера, только что прибывшего из Шотландии, так что девочка даже толком не понимала их английского. Бабушка была полуграмотная методистка и занималась домашним хозяйством. Во всей этой истории было что-то постыдное, и Перри так и не понял, что там правда, а что вымысел. Почему, например, девочка не понимала своих приемных родителей, если жила с ними с малолетства? Все было как-то неправдоподобно, как в бульварном романе.

Свою старенькую индейскую бабушку он помнил смутно, разве что ее костлявые руки и запах прокисшего молока. В школе они как-то писали сочинение о своих предках, и он написал, что прадед погиб в битве под Геттисбергом в 1863 году, и ему поставили неплохую оценку, лучше, чем обычно.

Женщина чуть пошевелилась, и Перри прижался щекой к ее виску и прикрыл глаза. Он только успокоит ее. Большего ему не надо. Немного погодя он встанет и займется картиной, за женщину он ответственности не несет. Очутиться бы на пуховой перине без этой паршивой, трущей задницу формы, рваного блохастого одеяла, и музейных развалин, врезающихся в спину. Хотелось лежать голым рядом с этой женщиной на мягкой кровати.

Даже штаны на нем чужие. Кромки карманов обтерханы, в одном он обнаружил кое-как смотанные засохшие бинты. Когда тебя ранят, врачи сдирают с тебя форму, точно упаковку с подарка.

Он не мог понять, с чего это людям приспичило снова и снова гонять на музыкальном автомате пластинку "Война"?

Перри стал целовать лицо женщины, их губы соединились, стало хорошо и тепло, а все остальное исчезло.

Счастье — это заслеженный горный хребет где-то вдали. Сейчас он позади. Чтобы вновь оказаться перед ним, всего-то и нужно, — свернуть в глубокое ущелье. Но я не могу свернуть. Что-то толкает меня вперед, я не могу свернуть.

37

Он очнулся на полу, зажатый между стулом и дверью, под подушкой Каспара Фридриха, которая упала на него сверху.

Сначала он не мог понять, где находится. Потом ощупал живот. Целый. Пожалуй, он вообще не ранен. Герр Хоффер не помнил, что произошло, может, упал в обморок, а может, сам бросился на пол. Лоб болел, но открытой раны не было. Он выглянул из-за стула. Герр Вольмер, с ружьем в руках, смотрел в окно.

— Идут, — произнес он.

Герра Хоффера охватила радость, а не страх. Не обращая внимания на тошноту, он подскочил к окну. Солдаты толкали большую телегу к постаменту разбитой статуи бюргера. Это были не американцы. Свои, в серой форме. Артиллерия.

На телеге была криво установлена пушка с очень длинным стволом. Герр Хоффер прищурил глаза, едва различая за грязными стеклами очков черные нашивки на воротниках и рукавах — ну, конечно, войска СС. У одного рука на перевязи, второй хромает. Двое без касок. Еще один стоял в отдалении от прочих, ближе к Музею, направив винтовку в сторону улицы. Это он стрелял, а вовсе не герр Вольмер. Солдат выстрелил снова, потом вгляделся вдаль. Может, американцы уже так близко, что в них можно попасть. Или он стреляет в пустоту. Остальным никак не удавалось развернуть телегу, видимо, орудие было слишком тяжелым. Им не хватало лошади, хотя бы пони. Длинное дуло уставилось на Музей.

— Что они делают, герр Вольмер?

— Занимают боевую позицию. На противотанковую похоже. Артиллерия, наши, эсэсовцы. Видать, без колес остались. С ними вечно что-то не так. Похоже на двенадцать-восемь с "Королевского тигра", как вы думаете, герр Хоффер?

Герр Хоффер признался, что для него все противотанковые пушки одинаковы.

— Мощная штука эта двенадцать-восемь, — продолжал герр Вольмер. — Думаю, это она, да. Они защищают позицию, герр Хоффер. Со стратегической точки зрения, тут место хорошее. Широкий обзор на обе улицы. Пьедестал из цельного камня, кстати. Идеальное укрытие. Теперь-то уж мы без боя не сдадимся.