Правила подводной охоты

— Никогда не видела такого упрямца. Ты сам себе придумал мечту и уперся в нее, как баран! Не видишь, что все изменилось, не чувствуешь… — Она хотела что-то добавить, но махнула рукой и пошла туда, где мы оставили вещи. — Отвези меня на вокзал! — зло крикнула Леська, натягивая майку.

Я влез в шорты и поплелся к ней.

— Мы ведь хотели подикарствовать тут дня два, — попробовал воспротивиться я.

— Ты думаешь, я смогу пробыть рядом с тобой еще хоть час? Предательство, говоришь? Вот по отношению ко мне ты действительно предатель. Отвези меня на вокзал! Можешь ты сделать хоть эту малость?

Это меня окончательно добило. Я подхватил рюкзак, сунул ноги в узкие туфли и, прихрамывая, направился к тропке, ведущей наверх.

Недоброе утро

На плацу у наших ног трепетали пятнышки теплого света. В тридцати километрах на юге можно было различить ажурные громады севастопольских небоскребов, так прозрачен был утренний воздух. Небо расчерчивали стрижи, хватая витающий тополиный пух.

— Вольно! — скомандовал командир отделения.

Его зычный голос вырвал меня из мира воспоминаний, сразу приблизив к реальности. Я закинул руки за спину и отставил левую ногу. Остальные девять человек в шеренге тоже расслабились. В тени деревьев еще витали остатки прохлады, воздух был легким и влажным, но на солнце уже начинало приятно припекать.

Командира мы звали Ушан. Не за уши, а за фамилию.

— Ремни к осмотру! — коротко рявкнул он, спугнув с ветвей отдыхающих воробьев и окончательно вытолкнув меня из полудремы.

Эта команда была для нас новой, поскольку сегодня после подъема нам впервые выдали настоящие кожаные ремни с бляхами. Форму тоже сменили с кремовой курсантской на темно-синюю, положенную охотникам по уставу. Не знаю, как других, а меня распирало от гордости, хотя брюки не были подогнаны по фигуре и висели мешком.

Я снял ремень, обмотав им ладонь, чтобы командир мог беспрепятственно осмотреть сверкающую бляху с чеканной Розой Ветров. Я натирал ее до блеска минут пятнадцать, прежде чем бронза пришла в надлежащий, зеркальный вид. Другие старались не меньше, но, несмотря на это, Витяй получил замечание за недостаточное усердие. Меня и Паса Ушан отчитал за неопрятность прически.

— Шею подбрить, — строго выговорил командир, — виски подстричь. Кантик на затылке подровнять.

— Есть! — коротко ответил я.

Такого ответа требовал устав, хотя поначалу я совершенно не понимал, что именно необходимо есть в данном случае. Только позже, на уроке истории морского дела, нам объяснили, что этот ответ трансформировался из английского «Yes!», вполне логичного при ответе начальнику.

— Десять минут на устранение замечаний! — приказал Ушан. — Р-р-ра-зой-дись! Строиться через пятнадцать минут.

Мы рванули в кубрик.

— Витяй, отбей мне кантик! — на бегу попросил я.

— Мне бляху чистить. — Грохот ботинок по трапу сделал его ответ едва различимым.

Но я понял. Мог бы и сам догадаться.

— Толик!

— Я в гальюн.

— Пас, хоть ты помоги! — Мне удалось схватить за рукав бледного, щуплого парня. — Тебе ведь тоже велели шею подбрить?

Вообще-то его звали Сергеем, но сокращенная фамилия Постригань быстро преобразилась в удобную кличку.

— Ну? — он остановился и глянул на меня, по привычке не ожидая ничего хорошего.

— Я тебе подбрею, ты мне.

— И все?

— Да, — старательно улыбнулся я.

— Ладно, идем. Бритва есть?

— Есть, есть, — мне удалось окончательно его успокоить.

— Только я за качество не ручаюсь, — честно предупредил он.

— Плевать! Вперед, а то времени мало.

Я вынул из рундука безопасную бритву, Пас взял свою, и мы уединились в умывальнике, сверкающем зеркалами и белоснежной композитовой плиткой. Со своей частью работы я справился в несколько быстрых движений, удалив с шеи Паса лишние волосы. Теперь мне предстояло подставить свой затылок, но Пас словно нарочно оттягивал время — аккуратно стряхнул и промыл свою бритву, так же аккуратно уложил ее в футляр и спрятал в карман.

— Слушай, чистюля, побыстрее нельзя? — не выдержал я.

— Мылить? — спросил Пас.

— Некогда, — отмахнулся я.

Он положил мне ладонь на темя, и я склонился над раковиной. Сухое лезвие неприятно царапнуло кожу.

— Ты не боишься распределения? — осторожно спросил Пас, подбривая мне шею.

— Ну ты даешь! — меня удивила такая постановка вопроса. — Если дрейфишь, зачем вообще поступал в учебку охотников?

— Мне говорили, что здесь все по-другому, — признался Пас.

— На базе будет легче. Вот увидишь. — Мне хотелось успокоить его, потому что бритва в дрожащих руках заставляла меня нервничать.

— Откуда ты знаешь?

Это был серьезный вопрос, поскольку из всех людей, с кем нам приходилось общаться, на базах служили только командиры взводов. Они приезжали на два года, вели курс, а после распределения убывали обратно. Но вытянуть из них достоверную информацию о быте охотников казалось немыслимым.

— Слухи, — честно ответил я.

— Понятно. — Пас вздохнул и принялся ровнять мне кантик. — Знаешь, чего я больше всего боюсь?

— Ну?

— Попасть на базу одному. Представляешь? Все новое, непонятное, ты ничего не знаешь, а вокруг все чужие.