Правила покупки волшебных вещей

– В этом, наверное, есть и моя вина. Я вам не рассказывал, но мне пришлось уволить пару работников. И с тех пор меня все избегают. Коллеги даже не ходят со мной обедать. Я же теперь их злобный босс. И все эти переработки и заседания совсем меня убивают… Нехорошо так говорить, но я ненавижу свою новую работу.

– О, Стефан, почему же ты мне не рассказал?

– Не хотел ныть. К тому же нам нужны деньги, чтобы оплатить новый дом. Поэтому я старался быть храбрым.

– Я тоже должен вам кое в чём признаться, – начинаю я свою исповедь. – Во-первых, мне кажется, что таксист – это хорошая профессия. У тебя свой офис на колёсах, и ты развозишь каждый день много интересных людей. Это не то, чего стоит стыдиться. А во‑вторых, я ненавижу биологию.

Родители уставились на меня большими глазами.

– Я сжульничал, чтобы получить хорошую оценку на итоговом тесте, – продолжаю я. – Я совершенный тупица. – Наконец я это сказал и готов выслушать длинную отповедь.

– Но почему же ты никогда не говорил об этом? – спрашивает мама.

– Не хотел вас разочаровывать. Вы так мной гордились! Теперь вы, конечно, злитесь.

К моему удивлению, папа улыбается и прижимает меня к себе.

– Нет, – говорит он и целует меня в щёку.

Я кошусь на Энди, которая прижимается ко мне с другой стороны и говорит:

– Я люблю тебя, как бы ты ни распорядился своей жизнью.

Первая моя мысль – правду ли они говорят. Но мой взгляд падает на неоново-зелёные смузи.

Да!

Я уверен. В этот магический момент это правда и ничего, кроме правды!

Глава 28 Новое начало

– Привет, я к Якобу, – говорю я как можно вежливее, когда Арнольд открывает дверь и как горилла вырастает передо мной.

– Его нет, – рычит он мне в лицо. Он уже хочет захлопнуть дверь перед моим носом, но тут из своей комнаты выходит Чан:

– Подожди, это мой гость.

– А, ты ещё здесь, – ворчит Арнольд.

Чан заговорщически улыбается мне за его спиной, и я вижу, что у него на пальце блестит кольцо.

– Если здесь репетиция детского театра, я лучше уйду, – бурчит Арнольд и хватает с комода связку ключей.

– Пока, – говорю я, всё ещё стараясь быть вежливым. С дураком лучше не спорить.

Старший брат Якоба отпихивает меня в сторону и исчезает не попрощавшись. Грубиян.

– Больше никто не пришёл? – с удивлением спрашиваю я. Я опоздал. Но Филина всегда была суперпунктуальна.

– Пришёл, – отвечает Чан.

Обрадованный, я бегу в его комнату, чтобы сказать «Привет», но, к моему удивлению, там никого нет.

– Ты что, прикалываешься? – спрашиваю я.

Чан странно ухмыляется. Что-то здесь не так.

– Секунду, – говорит он и стучит в дверь шкафа. Я вижу лукавую улыбку на его лице.

Через какое-то время дверь приоткрывается, и в щель струится запах влажной лесной почвы, сосновых веток и попкорна, а среди шмоток Якоба неожиданно возникает лицо Филины.

– Привет, Тоби, – радостно говорит она, как будто выпрыгивать из шкафа – самое нормальное дело в мире. – Мне нужно было ещё немного отдохнуть до начала вечеринки. – И она прячет клюс под шапку.

Мы все невольно смеёмся.

Раздаётся звонок в дверь.

Наконец-то Ариана тоже здесь. Теперь все в сборе. Однако она выглядит немного подавленной.

– Четыре недели! – причитает она, пока Чан провожает нас на кухню. – Тупой волос единорога должен выдерживаться в отваре сердечного корня целых четыре недели, прежде чем его можно использовать! – Но как только она видит стол, заставленный всевозможными ингредиентами, её досада улетучивается.

Чан всё приготовил. И теперь мы вместе печём кексы для большого праздника в саду, который скоро наступит.

– Ничто не остаётся неизменным. Это замечают в первую очередь в день рождения. Когда тридцать девять превращается в сорок, а шестьдесят девять – в семьдесят, – начинает папа свою речь, открывая вечеринку. Мама и наш сосед, оба именинники, кивают и мученически морщатся, чем смешат гостей. – Но, – продолжает папа, – и это хорошая новость: не важно, сколько тебе лет – попробовать что-то новое никогда не поздно. Моя жена, например, основала музыкальную группу. Поэтому, пожалуйста, бурные аплодисменты «Био-Трио» при участии капитана Альфреда и Колумба.

Гости аплодируют, и мама выходит на террасу, которая сегодня будет её сценой. Она останавливается рядом с папой, целует его, и оба смотрят друг другу в глаза. На этот раз явно с любовью. Я понимаю это даже на расстоянии.

Наконец она садится за ударную установку, а герр Боненбергер расчехляет аккордеон. Паук дёргает струны своей гитары, проверяя их. Потом фрау директор Айзенбайс бьёт по клавишам – и клуб стариков устраивает шум, раздирающий барабанные перепонки. Паук ревёт в микрофон, Колумб подвывает, а Энди с дьявольской улыбкой на губах колотит по установке.

– Песня звучит как заглавная мелодия из ада, – говорит Чан и закрывает уши.

Но взрослым гостям нравится. Они качают ногами, кивают и даже подпевают.

Филина, переговорив с маминой начальницей фрау Брюггеманн-Эггерт, подходит к нам с горящими глазами:

– Народ, я могу сразу же с первой недели каникул начать практику – разве это не круто?!

Я её поздравляю. Она идеально подходит для этой работы.