Правила счастья кота Гомера. Трогательные приключения слепого кота и его хозяйки

— Спасибо вам! — В порыве благодарности я сжала его руку в своих ладонях. — Спасибо вам! Спасибо вам! — благодарила я каждого офицера в отдельности. Затем подтянула лямки на рюкзаке, перехватила сумку поудобнее, смахнула слезы и зашла за кордон.

— Vaya con dios, — добавил младший офицер, когда я проходила мимо. — Ступайте с Богом.

На своем пути из Вест-Виллидж до Финансового квартала я старалась в основном придерживаться проулков: вдруг впереди замаячит еще какая-нибудь застава, где проверяют документы, перед тем как пропустить дальше.

Но можно было не волноваться. Я прошла более трех миль и не увидела ни одной живой души: ни человека, ни машины, ни даже птички на дереве. Казалось, наступил апокалипсис и я осталась единственным живым человеком на Манхэттене. Я никогда не слышала и тем более не видела пустых нью-йоркских улиц. Каким бы спокойным ни был район, даже в ночное время помимо вас на улице находился еще кто-то: женщина, выгуливающая собачку, мужчина, доставляющий продукты в круглосуточный магазин на углу. Кто-то был всегда. Как бы вы ни удалялись от центра, вы не могли не слышать и не видеть машин, проносящихся, как кометы, где-то вдали.

Сейчас здесь не было ничего, кроме тишины. Дыма и тишины.

Небо до сих пор было укутано серой пеленой, и чем ближе я подходила к Граунд-Зиро, тем больше она сгущалась. В какой-то момент у меня запершило в горле и стали слезиться глаза. Спина и руки ныли так, что, казалось, они самовольно готовы сбросить поклажу. По дороге я и впрямь споткнулась и уронила сумку на асфальт. Разнесенный эхом стук от падения был оглушительным, будто выстрел из пушки, и хотя я понимала, отчего он возник, ноги мои сами собой подкосились от испуга. Тишина вокруг казалась такой неестественной, что если что-то нарушало ее, то неестественным казался сам посторонний звук.

Пепел лежал повсюду. И чем южнее я пробиралась, тем толще и гуще был его слой. Еще недавно зеленые листья деревьев и кустарников, нарядные витрины бутиков и кафе были серо-белыми. Даже манекены так густо усыпал пепел, что праздничной одежды на них было не различить и они казались нелепыми гипсовыми статуями.

Прошел час или около того, прежде чем я доковыляла до Граунд-Зиро. До меня стали доноситься звуки: натужный хрип грузовиков, металлические голоса раций и мегафонов и лай полицейских собак. Кадры разрушений я видела по телевизору и в газетах, но, глядя на экран, даже вообразить не могла, насколько они колоссальны. Акры и акры искореженного металла и вздыбленного бетона, над которыми все еще подымался дым и кое-где на поверхность прорывались пожары. Среди курганов из металла и бетона виднелись темные точки — спасатели, черные от копоти и мокрые от пота, не оставляли надежды отыскать среди развалин тех, кто чудом оставался в живых.

Долго вглядываться в эту картину я не стала: мне это показалось неуважением и к спасателям, и к тем, кто еще мог быть под обломками. Я тоже спешила, потому что мне нужно было спасать тех, за кого я была в ответе.

Завернув за угол, я попала на свою улицу и почувствовала, как от волнения трясутся колени. А что, если мой дом окажется заперт и всеми покинут, как в истории того парня из зала ожидания в ASPCA? К моей несказанной радости, дверь в дом была открыта, а внутри находились Том, консьерж, и Кевин, суперинтендант. Я общалась с ними миллион раз, полуофициально и полудружески, и была настолько рада их видеть, что уронила сумку на пол и бросилась их обнимать.

— Вы здесь! — ликовала я, по очереди побывав в их медвежьих объятиях. — Не могу поверить, что вы и впрямь здесь!

— А мы и не уходили, — ответил Кевин. Я знала, что у него большая семья: восемь детей, двенадцать собак и бог знает сколько кошек. Все они ждали его в Квинсе, который отсюда отнюдь не рукой подать. — Если бы мы ушли, то, возможно, просто не смогли бы попасть назад.

— Ты даже не представляешь себе, насколько ты прав! — Улыбка никак не хотела покидать моего лица.

— До сих пор не работают телефоны, нет воды и электричества, — оповестил меня Кевин. — Так что задерживаться здесь не советую. Зато уже через день-два обещают восстановить всё как было: мы на одной линии с Товарно-сырьевой биржей.

— А само здание? Окна?..

Кевин посветлел лицом. Он знал о Гомере, поскольку лично следил за установкой специальных «хитрых» защелок на окна, которые не позволили бы маленькому слепому коту при всем желании открыть их.

— Окна не пострадали — с Гомером и кошками все должно быть в порядке.

— Мы, собственно, как раз прочесываем здание в поисках оставшихся домашних животных, — добавил Том, показывая на переноски всех размеров, стоящие по периметру вестибюля. Буквально в каждой кто-то уже сидел: где-то кошечка, а где-то собачка.

— Люди разными путями просачиваются через заграждение. Вот и я уже тут. — Из накладного кармана рюкзака я достала свой фонарик и проверила, как он работает. — Просто покажите мне лестницу.

— Сама справишься? — спросил Том. — Вещей-то много…

— Справлюсь, — уверенно кивнула я. — Присматривайте за теми питомцами, кому хозяев еще ждать и ждать.