Правила счастливой свадьбы

– Пепел умеет говорить. Вас обвиняют в смерти мужа, Федора Козьмича. Вы дочь аптекаря, знаете, как действуют яды и лекарства. В доме был старинный пузырек из аптеки вашего отца с аконитином, который Василиса вымела из-под буфета. Потом пузырек исчез.

– Что еще хотите от меня? Что у меня можно отнять, когда вы разрушили мою семью и мою жизнь?

– Немного, – ответил Пушкин. – Вчера должны были отправить посылку с набором печенья «Экстра» фабрики Эйнем. Мне надо знать: в каком почтовом отделении она будет получена?

Закрыв лицо ладонями, Авива Капитоновна разрыдалась так, будто прорвались «хляби небесные». Пушкин ждал, когда кончатся слезы. А пристав подумал: это какие же стальные нервы надо иметь, чтобы служить в сыске?

* * *

Фекла Маркеловна стояла в дверях и не желала впускать гостя.

– Чего вам еще нужно? – не слишком ласково встретила она. – Я теперь не ваша сваха, к делам Авивы больше касательства не имею. Пусть сама, как хочет, занимается кассой… Вам же, Алексей Сергеич, хочу пожелать счастья в семейной жизни… Хоть и жаль мне Астру, за такое чудовище выходит…

Пушкин поклонился.

– Благодарю, что не лицемерите, мадам, – сказал он. – Отвечу вам тем же. Моя свадьба отменена. Свадьба графа Урсегова тоже.

Сваха не скрывала удовольствия.

– Да неужели? Авива кричала, что в моих услугах более не нуждается. И вдруг такой печальный конец? Ай-ай-ай, бедная Астра Федоровна, как теперь замуж пойдет… Москва ведь сплетнями полнится… И на вас удивляюсь: от такого приданого отказались… С чего вдруг?

– Мадам Бабанова арестована по подозрению в убийстве четырех девушек, проходящих по кассе невест, и моей родственницы, баронессы фон Шталь…

Капустина шлепнула по дверному косяку, будто муху убила.

– Так и знала, что этим кончится! – заявила она. – Вот что жадность безмерная с людьми творит… Ну, а вам мои соболезнования… С баронессой вечером не успела познакомиться, вроде милая, только слишком с графом кокетничала, назло Авиве… Ну так прощайте.

И она попыталась затворить дверь. Плечо Пушкина не пустило.

– Пришел не для того, чтобы сообщить новости, мадам…

– А что же вам еще? Чаю не предложу, извините…

– Хочу обсудить кое-что в связи со свадьбой вашей дочери и господина Курдюмова, – сказал Пушкин, не отводя взгляда от моложавой и красивой женщины, хоть и свахи. – В прошлый раз вы были чем-то взволнованы и клялись, что это сугубо личное дело. Расчет говорит, что вы не станете тревожиться за Астру Федоровну, которая хотела подать и подала объявление Алой Ленты. О чем наверняка вам проболталась Гая Федоровна. Вас не волновало черное платье невесты, которое Вейриоль превратила в звездное небо. Что же тогда? Что такого могла сообщить вам мадам Вейриоль, что привело в панику?

Фекла Маркеловна стиснула губы так, что они превратились в узкую полоску.

– Начнем издалека, матушка Гусыня, – сказал Пушкин. – Ведь это вас наградили таким прозвищем граф и его товарищи. Это у вас Урсегов назначал Авиве Капитоновне встречи, когда еще был жив Федор Козьмич. Это вы устроили для племянницы и ее любовника дом свиданий. И не только для них, полагаю…

Ему ответили презрительной улыбкой.

– Домыслы, господин полицейский, к тому же никому не нужные. Даже если так, что с того? Ну, матушка Гусыня… Мало ли какое прозвище прилипнет…

– Подходим к главному… В буфете у вас хранится набор из двенадцати бокалов. Вы не купили их по случаю, как уверяли. Их подарил Федор Козьмич семнадцать лет назад в качестве отступного… Ведь это вы много лет назад придумали объявление Алой Ленты. Потому что сами им воспользовались и попали в ловушку. Бабанов хотел посвататься к вам, все-таки барышне семнадцать лет. Но при сватовстве узнав ту, с которой вступил в связь за деньги, отказался и женился на вашей племяннице, Авиве. Вам же вместо фамилии Бабанова достался набор драгоценных бокалов.

Мадам Капустина глубоко, как перед прыжком в пропасть, вздохнула.

– Ненавижу, – пробормотала она. – Ненавижу весь род бабановский… Извела бы собственными руками… Федора первым… За ним племянницу мою распрекрасную и ее выводок… Авива украла мою жизнь, мою семью… Это я должна была стать Бабановой, а не тринадцатилетняя девчонка… Вышло наоборот… Пусть теперь сгниют на корню…

– Не сгниют, – ответил Пушкин. – У Бабановых сильная порода. Такая сильная, что дарит отметину, вот здесь. – Он показал на себе. – Бороздка между бровей, какая имеется у вашей дочери. Отчество у нее Ивановна, хотя она дочь Федора Козьмича. Он подарил бокалы с условием, чтобы Матрона никогда не показывалась в его доме… Чем заложил мину для себя…

Выкинув когтистые пальцы, Фекла Капитоновна метила ему в лицо, но промахнулась. Силой инерции она бы упала с крыльца, если бы Пушкин не поймал и не поставил на место.

– Столько лет терпели, так ведите себя достойно в самом конце.

Злобно дыша, Капустина хотела, но не решилась броситься снова.

– Пронюхал, крыса мерзкая, – прошипела она. – И что тебе надо? Чего ты хочешь? Денег? Чего?