Правила склонения личных местоимений

— Я, правда, не знала, — едва не плача, шепотом говорит она мне на ухо.

— Угу, — бурчу я.

Больше мы ничего не говорим. Мы просто молча смотрим, как бегемоты купаются в болоте, как львы охотятся на антилоп, как в Африке начинается сезон дождей. Потом Ксюшка засыпает, и я отношу ее в комнату.

— Ром, я, в самом деле… — говорит Катя, как только я появляюсь на кухне.

— Выпить хочешь? — предлагаю я.

— Выпить? — не понимает сестра.

— Ну да, — говорю, — это как бухнуть. Алкоголь, то есть.

Катя кивает. Я достаю бутылку коньяка и наливаю два стакана. Потом мы идем на площадку курить, а потом еще долго сидим на кухне, не говоря ни слова. Тишину нарушает Катя.

— Папа хоть помогает вам? — спрашивает она.

Так странно слышать, как она называет его папой.

— Пусть засунет свою помощь себе в задницу! — отвечаю.

— И все-таки это помощь! — настаивает Катя. — Он дает деньги?

— Не нужны нам его деньги! Лучше бы подавился ими и сдох!

— Не говори так…

— Прости, мне жаль оскорблять твои нежные чувства к папочке! Но мы и без него справимся! Я достаточно зарабатываю.

— И где же ты работаешь? — как будто бросая мне вызов, интересуется сестра.

— Там, где хорошо платят.

— Конечно, — тон Кати становится вдруг очень серьезным и как будто даже укоризненным, — мне рассказали, что ты связался с этим Егором…

— Что же тогда спрашиваешь, раз все знаешь? — перебиваю я.

— И что ты для него делаешь? — продолжает сестра. — Воруешь? Продаешь краденное? Может, еще что-то? Он же преступник, бандит!

— Кать, — отвечаю, — давай я как-нибудь сам разберусь со своей морально-этической стороной!

— Господи! Рома! А если он тебе завтра скажет наркотики продавать?!

Я смотрю на старшую сестру, слегка прищурившись, и стараюсь угадать, какие же на самом деле чувства сейчас бушуют в ней.

— Если скажет, Кать, — отвечаю, — то я просто уеду учиться в институт, и это решит все проблемы.

— Перестань, Ром!

Мне хочется сказать ей сейчас что-то очень обидное и гадкое, но раздается звонок в дверь, который разбивает все мои мысли вдребезги.

— Ух ты, — спокойно говорю я, глядя на дно стакана. — Как во время.

— Кто это? — испуганно спрашивает Катя.

— Папочка пришел, полагаю.

Я жестом показываю сестре, чтобы открыла дверь, а сам занимаю позицию поближе к комнате, где спит Ксюшка. Во-первых, я не горю желанием видеть этого козла, а, во-вторых, по-прежнему не могу допустить, чтобы он приближался к Ксюше. Я сажусь на пол рядом с дверью в спальню и уже слышу, как папочка радостно приветствует свою любимую дочь. И все-таки я не могу понять, почему он так по-разному относится к Кате и к Ксюше. Ну, я ладно, черт со мной! Но девчонки! Просто на Катю он никогда не поднимал руку.

Я слышу, как они приветствуют друг друга. И почти сходу, папаша решает посмотреть на Ксюшу. Он что, думает, я уже сплю? Или он полагает, что раз Катя здесь, то я не стану ему мешать? Как-то он серьезно заблуждается. Катя стоит в стороне. Как только папаша приближается, я загораживаю ему проход.

— Дай пройти! — рявкает он.

— Нет! — отвечаю также грубо.

Он пытается оттолкнуть меня, но ему не удается. Катя, наблюдающая всю эту сцену, кажется, вообще, теряет дар речи. Надо же! А чего она ожидала? Когда родитель уже заносит кулак, чтобы устранить меня с оборонительной позиции, старшая сестра решает вмешаться. Удивительно, я уж думал, она так и простоит все представление в качестве зрителя.

— Перестань, пап! — говорит она и хватает его за руку. — Пойдем лучше поговорим на кухню. — Она украдкой поглядывает на меня и, думаю, понимает, что я уже готов наброситься на папашу.

Катя выталкивает его на кухню, а сама вдруг подходит ко мне, кладет руку на плечо, заглядывает в глаза и осторожно так спрашивает:

— Ром, это ты после того случая не пускаешь его? Думаешь, все может повториться?

— Иди к нему уже! — я одергиваю руку. — Усмиряй!

И Катя уходит. Я снова опускаюсь на пол у двери. Черт! «После того случая», — говорит она. Ей легко рассуждать, она-то видела только последствия «того случая», она-то при этом не присутствовала.