Правила Святых Апостолов

Начинание Агапия было весьма похвально и представляло собой нечто совершенно новое для Востока, по крайней мере, в том отношении, что в его книге древний текст правил публиковался на основании самых авторитетных в то время изданий западных ученых. Однако не только Агапий осознавал необходимость в составлении новых, достоверных сборников правил. Это не являлось его личным замыслом, хотя, безусловно, сама идея носила новаторский характер и имела огромное значение. Раздавались в то время и другие настойчивые голоса, в особенности святогорских отцов, поднимавшие вопрос о новом издании правил. Уже в первой половине XVIII в. (ранее 1741 г.) один крупный переводчик, Дионисий Загорейский [8] (почил не позднее 1784 г.), сделал перевод «на общедоступный язык апостольских, и святоотеческих правил... заботясь о несчастном поколении... православных людей, которые, помимо того что, к великому своему горю, находятся в рабстве и потеряли земное царство и драгоценнейшую свободу, еще и лишились большинства писаний и книг духоносных святых отцов, направляющих всякого желающего к благочестию». [9] Дионисий Загорейский был иеромонахом Кавсокаливского скита, [10] а затем в течение долгого времени жил отшельником на отдаленном островке Пипери, принадлежащем к Спорадским островам. Он взял на себя труд просвещать порабощенных греков, которые дошли до крайней степени невежества, отчего «написанное по-древнегречески... они отвергали как иноязычные писания... он был подвигнут к этому всепреподобнейшим духовным отцом всей Святоименитой Горы Дамаскиным, который происходил из одного поселения неподалеку от великого града Фессалоник под названием Гомато. Этот же духовный отец очень помог ему преодолеть встретившиеся затруднения». [11]

Несколько десятилетий спустя при подобных обстоятельствах появился еще один сборник правил. На этот раз его составителем был монах Кавсокаливского скита Феоклит Карадзас (1728 – не ранее 1795 г.), человек ученый, принадлежавший к аристократической константинопольской фамилии. В 1767 г. Феоклит также по увещанию своего духовного отца, старца Паисия Лесбосского, составил систематический номоканон. [12] Для работы Феоклит также подбирал достоверные источники. Он заботился о распространении своего сборника, ради чего усердно и много раз его переписывал, однако никогда не пытался его издать.

Оба автора, равно как и их старцы-вдохновители, опередили свое время. Они проявили к тому же одинаковую пастырскую заботу о народе, как это видно из предисловия Феоклита в его сборнике, цитата из которого приводится ниже. Их целью было дать православным христианам сборник правил и связанных с ними текстов, написанных на общедоступном языке, но вместе с тем, не имевших в себе ничего подложного, привнесенного по невниманию или умышленно. Вот что пишет Феоклит: «Поскольку как сами правила, так и их толкования и переложения на греческий язык в настоящее время, когда почти все мы плохо знаем древнегреческий язык, мало кому понятны, а сверх того, книги с этими правилами труднодоступны и найти их нелегко, то мой почтенный во Христе отец и наставник дал мне заповедь перевести на общедоступный язык все священные правила вместе с самыми необходимыми толкованиями к ним. Давая такую заповедь, он заботился о пользе многих и желал, чтобы правила появились в переводе на простой язык, так чтобы все могли их понимать... не ради иной какой цели, но только ради пользы многих, как я сказал, и особенно не знающих древнегреческого языка. Кроме того, побуждением нам служило и то, что имеющиеся номоканоны, в которых правила переведены на простой язык, сильно разнятся с печатными книгами, где правила приводятся на древнегреческом. Разница простирается до того, что многого, о чем говорится в номоканонах, вовсе нет в правилах, несмотря на то, что в номоканонах написано, что это перевод тех самых правил». [13]

Из приведенной цитаты можно заключить, что Феоклит ясно осознавал необходимость просвещения народа Божия. Несомненно, прежде всего это относилось к тем лицам, на которых возложено пастырское руководство (епископам и духовникам). Кроме того, он ставил перед собой и другую задачу, не менее важную: как можно скорее очистить канонические сборники от самовольных и несообразных вставок невежественных людей и тем самым восстановить подлинный текст священных правил. Поэтому он, не колеблясь, отвергал в целом все «имеющиеся номоканоны, в которых правила переведены на простой язык». Его замысел вполне ясен: Восточная Церковь должна была, наконец, получить свой авторитетный канонический сборник, составленный по примеру труднодоступных западных изданий, на которые он намекает в приведенной выше цитате («...а сверх того, книги с этими правилами труднодоступны и найти их нелегко»).