Правила вождения за нос

Он позвонил в «Экодизайн» и, естественно, нарвался на Горянского.

— Захар, голубчик! — воскликнул он таким тоном, каким добрый профессор разговаривает с нерадивым студентом. — Как ваши раны, не ноют? Это Стас, узнали? Хотел бы поговорить с Настей.

— Она занята, — ответил тот мрачно. — У нас тут учреждение, а не бордель! — И бросил трубку.

— Нахал, — обронил Стас, усмехнувшись.

— Надеюсь, Горянский не стал у тебя главным подозреваемым потому, что он неравнодушен к Насте Шороховой? — немедленно призвала его к ответу Вероника Матвеевна.

— Горянский не был знаком с Торопцевым, — тут же ответил Стас, который с удовольствием уличил бы Захара в каком-нибудь злодействе.

— Стас, как у тебя настроение? — спросил Саша Таганов, дождавшись, пока Вероника Матвеевна вышла из приемной.

— Стабильное, а что?

— Хочу его испортить, — пояснил Саша, бегая глазами по сторонам. — Сразу надо было, но я как-то стушевался.

Знаешь, тут такая вещь открылась… — Он потер затылок, потом подергал себя за нос, как будто совершал какой-то ритуал. — Ты вчера вечером с Вероникой по телефону разговаривал…

— Ну?

— И проболтался, что твоя жена собирается делать очередную подтяжку лица. Будто она собирает чемодан и уже вызвала такси.

— Ну?

— Ну, ну, баранки гну. Вероника сказала, что в столь юном возрасте так часто подтяжки лица не делают. Вообще не делают.

— Ну?

— Еще раз скажешь «ну», дам по голове. Кроме того, ложиться в клинику с вечера — довольно глупо.

— Что-то я не понял… — протянул Стас, и Таганов зачастил:

— Вероника уверена, что ты втюрился в Шорохову. Вообще-то она ужасно сентиментальная, ты не заметил? Однажды прихожу я вечером, часов в одиннадцать, в агентство. Мне надо было оставить отчет у Пучкова на столе. На улице гроза, я весь вымок, как бездомный пес, а она сидит здесь, все лицо в красных пятнах, обхватила себя руками за плечи, ноги подобрала — и рыдает.

— Ей принесли видеокассету с какой-нибудь слезливой мелодрамой, — догадался Стас. — Ничего нового.

— А ты знаешь, какой у нее напор? Если ей что заремизилось, она не отстанет. Конечно, я мог бы стать стеной, но, если честно, мне показалось, что она права насчет Шороховой… — Таганов виновато пожал плечами, и Стас свирепо на него уставился.

— Ты следил за моей женой, — рявкнул он. — Вот зараза! Шли бы вы вдвоем с Вероникой, знаешь куда?

Таганов поднял руку:

— Ладно, Стас, не шуми. Мы же по-дружески… Хотели как лучше.

— Надеюсь, счет ты мне не выставишь?

— Ладно тебе.

— И что? — раздул ноздри Стас. — Что ты там выяснил?

— Ни в какую клинику она не поехала! — Саша азартно хлопнул себя по ляжкам.

— Вижу, это доставляет тебе детскую радость, — с замиранием сердца заметил Стас, лихорадочно соображая, отчего Таганов так возбужден. Может быть, его жена подрабатывает девочкой по вызову? — Куда же она поехала?

— На свидание, — выпалил Таганов.

— С кем?

— С мужчиной.

— И на том спасибо, — пробормотал Стас. — Саша, я тебе сейчас шею сверну, если ты и дальше будешь тянуть кота за хвост. С кем у нее было свидание?

— С человеком, который проходит по нашему делу, — выдохнул Таганов.

Стас немедленно подумал о Захаре Горянском и так сильно напрягся и стиснул зубы, что едва не сломал их к чертовой матери.

— Саша, кто это? — проскрипел он, прилагая нечеловеческие усилия к тому, чтобы внутри у него вращались все колесики и шестеренки, которым вращаться положено, чтобы он дышал и жил.

— Воробьев Игорь Михайлович, — бухнул Таганов. — Вице-президент концерна «Меркурий», у которого уперли пистолет, выстреливший в Фадеева.

— Ты хочешь сказать, что любовница Воробьева — моя жена?! Моя жена?!

Стас вскочил на ноги и принялся бегать по приемной, запустив в волосы обе руки.

— А это не может быть ошибкой? — через некоторое время спросил он, рухнув обратно на стул.

Таганов отрицательно покачал головой:

— Пучкову я еще не говорил. Но придется. Ты не нервничай. В конце концов, мы же все свои люди. Думаю, это так или иначе вскрылось бы.

Узнав новости, Пучков немедленно завел глаза в потолок и некоторое время изучал люстру. Потом спросил:

— Стас, ты ведь некоторые разговоры ведешь из дома, правда?

— Да. Естественно, веду. А вы что, нет? — огрызнулся он.

— Я же тебя ни в чем не упрекаю. Просто я подумал — ты про Чекмарева что-нибудь говорил при Вике?

— Господи, я не помню. Может, и говорил.

— Информация могла утекать через твою жену.

— К кому утекать, к Воробьеву? Но если тот замешан в деле, то и к покушению на Фадеева он причастен, разве не так?

— Не порите горячку, — посоветовала Вероника Матвеевна. — Стас сейчас не в состоянии мыслить конструктивно. Ему нужно прийти в себя и успокоиться.

— Ничего мне не надо! — отрезал тот и повернулся к Таганову:

— Где моя жена встретилась с Воробьевым?

— На его квартире в Тушине.

— Пардон, но если у него есть квартира в Тушине, зачем же он ночевал в гостинице? — не поняла Вероника Матвеевна. — Ведь его жена с детишками не вылезает из Опалихи, где у них особнячок. Или он так труслив, что боится даже намека на разоблачение?

— В его квартире неделю жили родственники из Прибалтики, вчера уехали, — пояснил Таганов. — Я выяснял.