Правила выживания в Джакарте

– А если пак Салим с крыши прыгнет, ты тоже прыгнешь? – скептично фыркает Рид. Подумать только, да если бы все повторяли за Салимом, он, Рид, не дожил бы и до двадцати. – Получше образец для подражания не мог себе найти?

И тут же замолкает, потому что обычно, когда Салим опускает брови к переносице ниже еще на полтора миллиметра, где-то поблизости на следующее утро находят труп. Рид отчаянно не хочет оказаться тем парнем, который «был обнаружен бегуном в парке сегодня в семь сорок утра, и к другим новостям», так что замолкает. Надолго его – естественно – не хватает:

– Ребята, ну нормально же ехали. Мне обидно.

– Нам тоже было обидно, – бросает Нирмана из-за руля, – когда ты дал деру с частью бабла за партию в Коямпуттур.

– До слез, – мрачно подтверждает Салим. На его смуглом круглом лице – ни слезинки, поэтому это наглая, наглая ложь, но Рид решает оставить обвинения при себе.

– Пак Рид украл выручку со сделки? – сует свой длинный нос с переднего сиденья этот новый певчий Андрей, робко выставляя свой пистолет из-за подголовника.

Это было бы даже мило, если бы Рид был из тех, кто любит, когда на него наставляют что-то длинное, узкое и неорганическое.

– Пак Рид нагрел нас на выручку со сделки, – уточняет Нирмана и делает крутой вираж, заставляя всех в машине схватиться за сиденья. – Своих же кинул.

– Потише, ты не в ГТА! – гаркает Салим. – А ты, Андрей, убери пушку и сиди тихо, понял?

– Но, пак Са…

– Андрей!

Рид оглядывается: шутки шутками, но пистолеты они, кажется, убирать не собираются.

– А что насчет милосердия и всепрощения? – спрашивает он. – А если я чек выпишу? – снова, чуть настойчивее.

Потом сдается:

– Ладно, ладно. Ну и что мне надо сделать, чтобы старик епископ меня не прикончил?

Как будто проблема только в старом хрыче. Да тут половина Джакарты спит и видит, как бы подпортить Риду лицо.

– Об этом нужно было думать раньше, – отрезает Салим.

Фу, какой ты скучный. Да кто вообще думает о последствиях?

Пытаясь абстрагироваться от безрадостных перспектив, Рид ерзает на сиденье и наконец придумывает, как грамотно сменить тему. Тем более этот вопрос реально, реально не дает ему покоя уже почти час.

– Не то чтобы я против, я одобрю любое ваше решение и приму вас любыми, но, кстати, – он обводит их взглядом отца, не вовремя зашедшего в комнату к дочери, – почему вы все вместе?

Под «вы» Рид подразумевает Боргеса и Зандли – отдельно и своих бывших коллег в черных сутанах во главе с невыносимым Салимом – отдельно. Боргес и Ко были частыми гостями в Юго-Восточной Азии, но не настолько частыми, чтобы за те полтора месяца, что Рид и Боргес не были в контакте, успеть стать прихожанами Церкви Святого Ласкано. Тем не менее спасать Рида Боргес примчался под ручку с Салимом – и теперь Рид наконец намеревается узнать почему.

Салим цыкает: видимо, то, что Рид и небеса благословляют союз Церкви с командой Боргеса, не значит, что его благословляет сам Салим.

А потом после паузы неохотно тянет:

– Ты вообще не слышал, что происходит в городе?

– Чувак. Чувак!

Лицо Салима требует прекратить называть его чуваком, пока он держит Рида на прицеле.

– Меня не было здесь три года и не было бы еще дольше, если бы уроды из «Вольто» не отрезали мне пути к отступлению, а бравые пилоты Фрэнк и Майкл не предали нашу дружбу. Откуда я могу знать, какой хренью вы тут страдаете на этот раз?

– «Вольто»? – переспрашивает Зандли, приоткрывая один глаз. Дуло ее ружья все еще смотрит прямо на Рида и приносит ощутимый дискомфорт. – Ты что, натравил на себя ребят из «Сенца Вольто»?.. О!

И в этом «о» сконцентрирован весь оскорбительный подтекст, доступный человеческой цивилизации со времен мезозоя.

Рид бы ей ответил, но немногое удастся сказать стерве, которая держит огромную пушку на уровне твоих гениталий, так что он переключается на Боргеса, который как раз спрашивает:

– Погоди, амиго, а что за «Вольто»?

Вполоборота глядя на профиль единственного в этой машине (а возможно, и во всей криминальной Джакарте) человека, который не хочет его пристрелить, Рид произносит всего одно слово:

– Руссо.

И лицо Боргеса озаряется пониманием. А затем в обсуждение врывается всем знакомая (не)приглашенная звезда:

– Ты тупой? – спрашивает Салим. – Как ты вообще умудрился натравить на себя Руссо?

– Давайте поговорим об этом в исповедальне, святой отец, – отшучивается он.

Потому что это длинная история, включающая в себя плохо компонующиеся для неподготовленного слушателя элементы: Чили, Пунта-Аренас, пятизвездочный отель, снотворное в стакане с виски, искусственный глаз, грубо сколоченный ящик с оружием, ушные палочки, двух горячих мексиканок, одного горячего мексиканца и рукоприкладный диспут на фоне пролива Дрейка. Ну и понеслась.

Рид быстро возвращается к предыдущей теме:

– Так что у вас здесь за праздник дружбы и толерантности? В прошлый раз, когда мы виделись все вместе, Зандли пообещала прострелить тебе голову. А теперь, гляньте-ка, сидите в одной машине, ближе, чем на расстоянии судебного запрета…