Правила выживания в Джакарте

Кирихара отлетает в стойку с пустыми коробками и банками с краской. Стойка опасно шатается, но не падает. Рид дает ему время собрать себя с пола и прихорошиться, а сам мажет взглядом по комнате. Пыль, пыль, пыль; углы — коммуналки для пауков; щербатый бетонный пол; стеллажи на просвет — прятаться особо негде. Они здесь одни.

Кирихара делает тупой, совершенно бессмысленный выпад вперед. Ему столькому еще нужно научиться; жаль, что он не успеет, потому что такими темпами скоро сдохнет.

Рид вспоминает их романтичное последнее расставание и исправляется: ладно, не то чтобы жаль.

— А дела-то у тебя как, Кирихара? — наигранно весело спрашивает он и правой рукой заряжает ему в челюсть. — Спишь спокойно?

«Заряжает» громко сказано: Рид ударяет в полсилы, но Кирихара хрипит, будто бы его машина переехала, не меньше. Рид не намеревался драться с ним всерьез: так, попугать страшными глазами да звуком его собственных сломанных костей. Но Кирихаре, видимо, очень срочно нужно в Вальхаллу, потому что он пытается ударить его в солнечное сплетение. Рид бьет его стволом по пальцам и фыркает — уже без веселых ноток:

— Руки-то не распускай.

Кирихара растирает кровь с разбитых губ по лицу, смотрит загнанно и зло. Ну ты первый начал, чего обижаешься?

Когда Кирихара пытается подняться, Рид ногой толкает его обратно на пол. Тот не сопротивляется и на дуло не смотрит — только на Рида. Страшно, удовлетворенно понимает тот, ему страшно. Перепуганный и в крови, Кирихара совсем не похож на себя в глаженых штанишках, закутанного в парчу снобизма. Рид смотрит на него — на этот перепуганный взгляд — и с мрачной радостью думает: ну хоть сейчас ты настоящий.

— Да ладно тебе, чего ты так боишься? — Он присаживается перед ним на корточки. — Я не сделаю тебе больно.

Кирихара старается выглядеть так, будто проводит тут время с Ридом из чистой вежливости, но попытка заранее обречена на фиаско. Окровавленная рожа и то, как он распластался на пыльном полу, светскости этому рауту не придают.

Однако, даже в крови и перепуганный, Кирихара все равно за словом в карман не лезет:

— Звучите, — он шумно сглатывает, — как психопат.

Рид снисходительно хмыкает: о, этот парень еще не видел его психопатичную сторону. Много чести.

— А не надо меня кидать, и я не буду вести себя как психопат.

Саквояж он скидывает с плеча на пол как бы между прочим (но звук от звякнувших внутри металлических пластин получается хороший, звонкий) и вплотную приставляет пистолет к костлявой груди Кирихары. Риду хотелось бы, чтобы пацан бросил взгляд на скрижали, скосил глаза, да хотя бы моргнул в их сторону — давай, вот же они, смотри, вы ж за этим тут, — но Кирихара не смотрит. Едва дыша, чтобы дуло не впивалось в ребра, он затравленно глядит на Рида.

Не смотри на меня, хочется вздохнуть. Смотри на оттиски.

Или извинись, покайся в том, что был плохим мальчиком, пообещай больше никогда-никогда, а потом смотри на оттиски.

— Ну что, никаких начальников, которые бы тебя спасли? — прощупывает почву Рид, стараясь не отвлекаться на желание получить сатисфакцию.

У него не так много времени: нужно успеть развести Кирихару на сделку века, прежде чем его американские друзья лишат Картель не только будущего главы, но и других конечностей — не говоря уже о Церкви. Чем быстрее они уйдут, тем лучше. И так уж и быть, во имя церковного блага Рид готов пожертвовать эти чудесные оттиски дорогим агентам, не благодарите.

— Может быть, ваш Капитан Америка спрыгнет ради тебя с крыши? — фыркает он. — Не небоскреб, конечно, но тоже ничего.

— Вам не кажется, что вы реагируете чересчур остро?

Дуло упирается Кирихаре в щеку, заставляя его отвернуть голову, которая не может держать язык за зубами. Черт, ему нравилось это в пацане. Правда, нравилось.

Рид смеется:

— О, заткнись! — И взводит курок. — За кого ты меня принимаешь? Никакого «остро». Если было бы остро, я бы швырял тебя по этому подвалу, пока в тебе целых костей бы не осталось. А так, — он пожимает плечами, — мы с тобой просто болтаем.

Этот треп явно действует Кирихаре на нервы: его взгляд замирает где-то в дальнем углу помещения. Он прекрасно осознает, чем все это может закончиться. Чем все это могло бы закончиться, если бы Рид стрелял в каждого, кто его бессовестно кидает. Рид почти злорадствует.

В дни, проведенные в Хамайма-Тауэр, он представлял, как разбивает и это заносчивое личико, и эти идиотские строгие очки. Во время знаменитой поездки от ворот башни и обратно был уверен, что перестреляет всю Службу, как увидит. В тот момент в нем говорило горе, а когда оно рассеялось, Риду в принципе стало плевать. Его много кто подставлял, одним америкашкой больше, одним меньше, но…

— Это бессмысленно, — с неуместной надменностью говорит Кирихара, — мы не давали друг другу никаких обещаний.

…Но когда это озвучивает Кирихара, неожиданно хочется с силой дать ему в зубы пистолетом.