Читаем Правильно ли мы говорим? полностью

Неодушевленные же предметы не «зовутся», а «называются». Нельзя сказать: «Эту улицу зовут Московской», «Этот поезд зовут "Красная стрела"», «Эту дачу зовут избушкой на курьих ножках» и т. д. Во всех перечисленных случаях следует говорить «называют»...

И пароход, конечно, называют «Орленок»...

Не следует путать глаголы «звать» и «называть»!...

* * *

«Свиноматка», «овцематка»...

Что это такое? Если эти слова — синонимы понятия «свинья» и «овца», то такие слова совершенно не нужны: ведь не скажет же никто вместо «корова» — «коровомат- ка», а вместо «кобыла» — «кобыломатка»?

Если эти слова означают «свинья, имевшая поросят» и «овца, имевшая ягнят», то для этого существуют слова «поросая» и «ягная»...

Думаю, что необходимость существования слов «свиноматка» и «овцематка» не смогут доказать и те канцеляристы-бюрократы, которые ввели эти слова в обращение в отчетах, откуда они перекочевали в периодическую прессу...

Странно, что они в своем словотворческом зуде не ввели наряду с «кобелем» и «сукой» — слова «собако- самец» и «собакосамка»...

* * *

«Кура»...

Это слово можете услыхать и прочитать повсюду: и на рынке, и в магазине, и в столовой, и в ресторане (в меню).

А почему не «курица»? Ведь издавна по-русски говорили «куры» только во множественном числе («курам на́ смех», «денег куры не клюют», В давние времена «кур» было наименованием «петуха», почему слово «курица» и было создано по аналогии с «лис», «лисица»... Правда, наряду с «лисицей» сосуществовала и «лиса»,..

Однако «кура» не сосуществует с «курицей», а явно пытается ее вытеснить.

Думается, что «курица» должна быть «восстановлена в правах»...

* * *

«Ему подвезло»...

А почему не сказать: «ему повезло»? Ведь в настоящем времени об удачливом человеке говорят: «ему везет», а не «ему подвозит»?!.

Притом говорящие «подвезло» — совсем не хотят особо подчеркнуть единичность удачи и ее кратковременность.

Впрочем, некоторые говорят «надсмешка» и даже «подщечина»!

Вообще следует признать в современной разговорной речи чрезвычайное и чрезмерное распространение глаголов, начинающихся приставками.

И тут я хочу быть правильно понятым. Я не только не против синонимов, а, напротив, всячески приветствую их обилие и разнообразие, которое способствует богатству языка и помогает выразить всевозможные оттенки речи, — но не могу согласиться с неправильным их применением.

Действительно. Из десяти ваших знакомых, которые хотят вас посетить (навестить, повидать, проведать, встретиться с вами), думаю, что только три человека скажут правильно: «Я хочу к вам прийти», а остальные семь скажут: «Я хочу к вам подойти...»

Между тем «подойти» — как мы уже писали в самом начале книги — это значит «приблизиться».

Таким образом, здесь «подойти» — просто неправильно...

Один мой знакомый в телефонном разговоре сказал: «Завтра я подошлю к вам сына»... И я подумал: почему он сказал «подошлю»? Ведь «подсылают» только наемных убийц, а сыновей «посылают»...

Особо хочется поговорить о весьма распространенной сейчас манере выражаться легкомысленно и небрежно, чтобы не сказать невежливо, о всех этих «зайти», «заглянуть», «завернуть», «забежать», «заскочить» и т. д...

Конечно, в богатом русском языке существуют все эти слова, но применять их надо умело и с осторожностью, чтобы ваше обещание не имело невежливого и даже пренебрежительного оттенка: специально, мол. приходить к вам нет необходимости, а так — по пути, мимоходом, при случае, на минутку — пожалуй, можно...

Эта неучтивая манера выражаться сейчас очень распространена, я бы даже сказал, что существует «мода» на все эти выражения.

Постоянно слышишь в бытовой речи «забегу», «заверну», «заскочу» и т. д., причем необходимо отметить, что такая словесная форма передачи резвости часто совершенно не соответствует ни возрасту, ни состоянию здоровья того лица, которое обещает «забежать», «заскочить» и произвести прочие моторные действия...

Эта манера выражаться получила распространение не только в области движений.

Вместо «позвоню по телефону» стали охотно говорить «звякну» или «брякну», вместо «напишу» — «черкну», а одна солидная дама, уезжая на курорт, обещала своей знакомой «тявкнуть» по телеграфу...

А как любимы канцелярским языком глаголы с приставкой «за»!

«Отчет был зачитан».

«Доклад был заслушан».

«Фотограф заснял».

«Он заимел».

«Он захоронен»...

Не слишком ли много «за» — иногда в ущерб смыслу?

Ведь «зачитать», например, означает: взять чужую книгу для прочтения и не вернуть, короче — «присвоить».

Вообще с глаголами происходят иногда странные дела.

Вот несколько примеров, взятых из жизни.

«Я часто ездию».

Почему-то «неудобно» говорить правильно «езжу». В прошедшем времени у этих лиц получается «ездиил», а не «ездил». Пострадали и некоторые отглагольные прилагатель-ные. «Колотый» (сахар)» превращается в «колоный», а слово «поломанный» — в «поломатый»!

А если вы почему-либо так изменились, что вас сразу не узнают ваши знакомые на улице, то почти все скажут вам: «Простите, я вас не признал!...» Глагол «признавать» почему-то за последнее время почти полностью вытеснил

Перейти на страницу:

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки