Читаем Правильно ли мы говорим? полностью

Не вдаваясь в этимологию этого английского слова, установим, что «тост» в нашем понимании — это застольная речь или здравица (короткое приветственное провозглашение) в честь кого-либо. В конце тоста обычно поднимают бокал с вином и пьют за здоровье того лица, о котором шла речь.

Еще хуже, что иногда говорят: «Я пью тост»... Так, например, в фильме «Глинка» по воле сценариста и режиссера «пьют тост» за Глинку!

Между тем тост нельзя ни «поднять», как бокал, ни «пить», как вино: его можно «провозгласить» («сказать», «предложить», «произнести»).

Заметим кстати, что тост провозгласить можно только за живого человека, ибо пить за здоровье покойника — лишено всякого смысла. Именно поэтому при сохранившемся до сих пор древнем обычае «поминок» никаких

тостов, конечно, не провозглашают и не чокаются...

Сто́ит отметить, что переводчик романа Лиона Фейхтвангера «Мудрость чудака» написал: «Теперь все эти платья ей тесны, но так как пошиты они с запасом...» — и т. д.

Как пример того, что слово «пошить» не остановилось в своем «развитии», укажу на две фразы, взятые из опубликованного очерка: «Фабрика продолжает пошивать...» и «Фабрика № 14 тоже пошивает платье...»

Не «зашился» ли автор очерка?

* * *

«Солянка»...

Что это такое?

1.Старинное название улицы в Москве.

2.Растение, произрастающее на солончаках.

И всё. Блюда такого нет.

А если вам в ресторане или в столовой предложат «солянку» (мясную или рыбную), то знайте, что это исковерканное слово «селянка», которое происходит от слова «село», то есть «сельское кушанье».

Вспомним фельетон Салтыкова-Щедрина «Газетчик», где говорится: «Приедешь в Московский трактир: — Гаврило! Селянки! — Ах, что это за селянка была!»

* * *

«Благодарю», «спасибо»...

В течение столетий в ответ на это говорилось: «Не стоит», «Не за что». Теперь почти всегда отвечают: «Пожалуйста».

Право, старая форма была скромнее...

* * *

«Замечание в его адрес!...»

Правильно ли это? Можно «бросать камушки в его

огород», но замечание делают «по его адресу».

* * *

«Дикообраз»...

Существует ли такое животное?

Нет, не существует. Хотя один толстый журнал утверждает обратное, поместив рассказ под таким названием.

Имеется «дикобраз» — млекопитающее из отряда грызунов. Наименование его несомненно возникло из слов «дикий образ», и в старину он действительно именовался «дикообраз», что подтверждает словарь, составленный Нордсетом в 1780 году; однако уже в 1790 году, по свидетельству «Академического словаря», зверь этот стал «дикобразом» и менять свой «образ», превращаясь опять в «дикообраза», не намерен.

* * *

Что такое «рахит»?..

Детская болезнь. Однако я слышал, как одна студентка, говоря неодобрительно о другой студентке, назвала ее «рахиткой».

Что это? Случайное словотворчество указанной девицы или новое словечко-сорняк, восходящее на ниве разговорного языка нашей молодежи?..

Зато другое слово, взятое из медицины в искаженном виде, уже прочно вошло в быт, притом не только молодежи.

Это слово — «псих».

Оно стало заменять понятия «нервный», «странный», «оригинал», «чудак» и пр. Появился даже глагол «психовать», что означает «нервничать», «расстраиваться», «переживать» (кстати, последнее — тоже очень «модное» слово большой смысловой емкости, к которому мы еще вернемся).

Едва ли эти словечки можно считать украшением русского языка.

* * *

«Орел или орешка?» Это чудовищное словосочетание, являющееся надругательством над русским языком, я недавно услыхал из уст одного знакомого... писателя! С жаром стал я ему объяснять, что говорить нужно «орел или решка?» (хотя, в сущности, никакого орла теперь, конечно, на монете нет!), потому что в старину на монетах — на одной стороне был орел, а на другой насечка, имевшая сходство с решеткой, что «решка» — это и есть сокращенное «решетка», а «орешка» — явная, абсолютная и постыдная для русского человека бессмыслица, — он (писатель был молодым) недоверчиво качал головой и повторял: «Так говорят...»

* * *

«Битон молока...»

Что это такое? Существует латинское слово «bitumen», от которого

Существует французское слово «bidon» — жбан, кружка, манерка, — от него наше русское «бидон».

Когда и каким образом слова «бетон» и «бидон» слились в одно нелепое «битон» — установить трудно; приходится только признать, что это слово-ублюдок оказалось весьма жизнеспособным и получает — увы! — всё большее

распространение в нашей бытовой речи...

* * *

«Как и не вы»...

На языке некоторых это означает «как и вы».

Почему в эту фразу вставляется совершенно чуждое ей

по смыслу отрицание «не» — объяснить невозможно!

* * *

«Приветик!...»

Это нелепо-уменьшительное слово вместо «привет» — открывает собой целый ряд уменьшительно-ласкательных слов, которыми — без всякого к тому основания — пестрит речь многих из нас. Особенно это касается почему-то продуктов питания.

«Салатик», «картошечка», «селедочка», «сметанка», «морковка», «молочко», «репка», «рыбка», «колбаска», «котлетка», «яичко», «компотик»...

Целый «наборчик» для «обедика»!

* * *

Что такое «плащ»?

Верхняя просторная одежда без рукавов, надеваемая внакидку.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки