Правильный ход

— Я получил твое голосовое сообщение сегодня утром. Ты говорила так, будто я тебе нужен.

Я быстро киваю, ускоряя шаг, чтобы оказаться с ними на ступеньках. — Да, пап.

Он заключает меня в крепкие и успокаивающие объятия. Объятие, в котором я чувствую себя как дома после того, как так долго говорила себе, что у меня его не было.

— Я скучал по тебе, моя девочка, — говорит он мне в волосы.

— Я скучала по тебе, папа.

После того, как я убедила его и себя в своей независимости, как будто я могла прожить свою жизнь одна, мне приятно признать, как сильно он мне нужен.

— Что ты здесь делаешь? Спрашиваю я, быстро отстраняясь, чтобы лучше видеть его. — С Максом все в порядке? А Кай?

— С ними все в порядке. Я здесь не поэтому.

— Разве у вас нет игры?

— Выходной. У нас завтра игра, так что мне нужно сразу же вернуться в аэропорт после того, как мы закончим этот разговор.

— Какой разговор?

Он указывает на верхнюю ступеньку, и мы оба садимся.

— Мы говорили об этом несколько раз на протяжении всей твоей жизни, Миллер, но я не думаю, что это когда-либо по-настоящему имело смысл. Я надеюсь, что теперь это произойдет.

Он переплетает руки, опираясь локтями на колени. — Когда умерла твоя мама…

— Папа, нам не нужно об этом говорить.

— Мне это нужно. — Он делает глубокий вдох, начиная снова. — Когда умерла твоя мама, у меня была карьера моей мечты.

— Я знаю.

— То, что я считал карьерой своей мечты, — поправляет он. — Пока настоящая работа моей мечты не вошла прямо в мою жизнь, и внезапно все, чего я хотел, — это быть тем, в ком ты нуждаешься. Меня больше не интересовал бейсбол. Я не думал о том, кем мог бы стать. Все, что я видел, это маленькая зеленоглазая девочка, которая смотрела на меня так, словно я был всем ее миром.

Он качает головой. — Ни разу до сего дня я не рассматривал наши отношения или то, как возникла наша семья, как жертву. Для меня было честью быть твоим отцом.

На последнем слове его голос немного срывается, поэтому я провожу ладонью по его плечу, кладя на него голову.

— Помнишь, как ты впервые назвала меня так? — спрашивает он.

Я качаю головой. Он всегда был моим отцом. Я не могу вспомнить время, когда он им не был.

— Это был первый День матери после смерти твоей мамы, и одна из мам в детском саду устраивала чаепитие по случаю праздника. Я был новичком, взяв на себя эту роль, и я не знал, как с этим справиться. Я был зол, что она устраивает что-то подобное, когда твоей матери не было всего несколько месяцев. Итак, когда в тот день все остальные мамы вошли в класс, я тоже вошел и сел прямо рядом с тобой.

Я выдыхаю смешок. — На тебе была огромная широкополая шляпа с фиолетовыми цветами. Я помню это.

— Ну, конечно. Это было чаепитие. Шляпа была обязательным условием для чаепития, и все мамы надели это, так что я сделал так же.

Я еще сильнее прижимаюсь к его плечу.

— Они все посмотрели на меня так, словно я окончательно выжил из ума, но я просто сидел там, пил чай, ел маленькое печенье и наслаждался улыбкой, которая была у тебя на лице.

Он качает головой, и его первая слеза падает на ступень. — Это стало моей новой мечтой — видеть эту улыбку каждый день.

— Там была одна мама, настоящий мастером своего дела. Она была единственной ведущей всего этого мероприятия, посмотрела прямо на тебя и спросила, кто я такой, таким очевидным тоном, что она подумала, что мне не следует там присутствовать, но ты ничего из этого не поняла. Ты просто откусила кусочек от одного из этих маленьких сэндвичей с огурцом, посмотрел ей прямо в глаза и сказал: «Это мой папа». Это был первый раз, когда ты назвала меня так, а после чаепития я целых тридцать минут плакал в туалете твоей школы.

Мои глаза горят. — Ты никогда мне этого не говорил.

Он наклоняет голову и быстро целует мои волосы. — Это был один из лучших дней в моей жизни. И так же один из самых страшных, потому что это имя имеет такой вес. Такая большая ответственность. И все, что я хотел сделать, это соответствовать ему.

У меня сводит живот. Я точно знаю, что он чувствует.

— Кай сказал мне, как Макс назвал тебя.

Я поднимаю голову с его плеча, чтобы посмотреть на него. Красный нос и блестящие глаза.

— Трудно понять, соответствуешь ли ты своему званию. Здесь нет тестов, которые тебе нужно пройти, или галочек, к которым ты можешь стремиться. И для кого-то вроде тебя, для кого-то, кто гонялся за титулами как за способом доказать себе… — он делает паузу. — Или чтобы доказать мне, что ты чего-то добилась, я уверен, это еще страшнее. Ты всеамериканский питчер, лауреат премии Джеймса Бирда, но ты никогда не получишь звание Лучшего родителя, потому что такой награды не существует. Ты можешь только стараться изо всех сил и надеяться, что этого будет достаточно.

— Я не знаю, как… — я качаю головой. — Я понятия не имею, как быть чьей-то мамой. Я должна была пробыть там всего каких-то два месяца.