Правило четырех

Как часто бывает, на дороге образовалась огромная пробка. Еще несколько лет назад транспортных проблем на острове не было: количество перемещений искинов и людей сократилось за счет видеосвязи. Судебный процесс – по видеосвязи, консультация врача – тоже. Развлечения, общение, учеба, покупки – все, что не требует физического присутствия, совершалось на расстоянии. Но, убрав одну проблему, островитяне создали другие: человеческое население страдало от всевозможных глазных болезней. Остроту зрения кое-как удавалось восстановить с помощью мыслешунтов. Но, во-первых, мыслешунт стоит очень дорого и по карману не каждому. А во-вторых, годится больше для детей – у взрослых он плохо влияет на память и сон. И кроме того, от воспаления глаз мыслешунт не помогает.

И наконец, из-за редких перемещений людей атаковали болезни сердца и нервов. Пришлось правительству острова принять самые решительные меры: избавить человеческое население от мониторов. Для детей любые экраны были запрещены категорически. Для взрослых – разрешены в особых случаях.

Передвижений вновь стало много, машин на дорогах – не счесть, отсюда и пробки.

Навигатор искина подсказал обходной путь: Итан направил мобиль через Трущобы – бедный квартал. Его клиенты жили в основном именно там.

Вокруг громоздились старые серые девятиэтажки. «Подлежат ремонту», – автоматически отметил Итан.

Внезапно его внимание привлекло яркое пятно на стене. Он даже притормозил. И наконец – вовсе остановился. Разноцветными красками из баллончиков на серой поверхности чья-то искусная рука вывела: «СТЕП. ПЯТНИЦА. 6 ВЕЧЕРА. БОЛЬШОЙ ПАВИЛЬОН». Сканеру Итана понадобилось время, чтобы установить: это не просто абстрактный уличный рисунок. Это символы, вместе образующие фразу, сообщающие информацию. Все значки-символы были одинакового размера, четкие и ровные, выведенные каллиграфическим почерком. Точки разграничивали фрагменты кода. Сомнений не было: Итан только что столкнулся с каллиграффити – искусством жителей Трущоб.

Итан вышел из машины, приблизился к рисунку. Пальцем-датчиком коснулся поверхности первого элемента – «С». Повторил изгиб линии вслед за неизвестным художником. «Т» – горизонтальная черта и вертикальная. Дальше – «Е», и наконец – «П». Значки преобразовывались в звуки. Итан услышал одновременный цокот множества каблучков. Ритм. Степом назывался танец.

Конечно, Итан умел распознавать символы и даже использовать их. Но то было иначе. Коды, из которых состояли программы, предназначались для машин – для них, искинов.

Здесь же была письменная речь, язык человечества.

Значение остальных слов и числа Итан понял без труда.

«Если смог я, сможет ли Руби?» – думал Итан, садясь в машину.

Он не стал включать зажигание. Просто сидел и активировал память.

Надписи на острове встречались, особенно на старых зданиях. «Островной суд». «Полиция». «Библиотека». А вот, например, на новой вывеске клиники нет никаких надписей – только красный крест. Над козырьками образовательных модулей – изображение электрофорной машины. Хоть у Руби на эмблеме форменного комбинезона и вышито: «Образовательный модуль № 6», это не значит, что он сможет прочитать слова. Он всего лишь воспринимает кружок с вязью как обозначение места, где получают знания. Дети просто знают: здесь – учат, здесь – лечат. Слова вытесняются значками. Значки накапливаются в памяти, образуя базу данных.

Как у искинов.

– Мозг НИ проигрывает процессору искина в скорости, но превосходит его мастерством нестандартного мышления, – сказал себе Итан. – Люди – не искины. Я должен встретиться с этими людьми.

Пятница была сегодня. Оставалось полчаса.

Итан позвонил домой, чтобы Руби не волновался. Общение с телефоном – тоже не самая приятная процедура для ребенка, поэтому аппарат перепрограммирован так, чтобы делать сообщения на расстоянии. Голосом. И не надо втыкать наушники в ухо и даже прикладывать трубку к голове. Руби прислал в ответ недовольные пузатые нотки, что будет ждать и один ужинать не станет. Итан вздохнул бы. Если бы нашел во вздохах какой-нибудь смысл.

Павильон Итан отыскал быстро – тот ярко светился большими окнами и был, казалось, собран из фанеры. Искин купил на входе билет – девушка в короткой зеленой юбке проводила его удивленным взглядом, – быстро отыскал свободное место в ряду поцарапанных пластиковых кресел и приготовился смотреть на сцену. На него косились со всех сторон, но робот был сосредоточен на одном объекте: танец.

Под стройные аплодисменты занавес поднялся. Двенадцать пар танцоров выстроились в затылок друг другу. Девушки – в таких же зеленых юбках, мужчины – в длинных брюках. И у всех – туфли на каблуках.