Правило двух

Бейн медленно двинулся вперед. Чувства обострились — он заранее готовился к ловушкам, которые могли поджидать его в пирамиде. В памяти сразу всплыли древние гробницы в коррибанской Долине темных повелителей. Перед самым отлетом из Академии Бейн в поисках хоть какого-нибудь напутствия отважился спуститься в эти гибельные катакомбы. Ему доводилось читать, что изредка духи ситхов являлись самым дерзновенным ученикам, чтобы поделиться с ними таинствами темной стороны. Но на Коррибане Бейн не нашел ничего, кроме пыли и костей.

Он скинул рюкзак с плеч, чтобы тот не стеснял движений. С собой ситх забрал полдесятка световых стержней, заткнув их за пояс, а сам рюкзак оставил на земле около входа.

Потолок внутри пирамиды оказался низким — Бейну пришлось пригнуться при входе. Осветив помещение световым стержнем, он увидел, что находится в небольшом преддверии гробницы с тремя проходами, ведущими в разные стороны. Ситх выбрал левый коридор и начал обход. Он осматривал зал за залом, но ничего ценного не находил. В некоторых комнатах сохранились следы чьего-то пребывания, и Бейн вспомнил сказания про Экзара Куна — древнего темного джедая, который будто бы тоже нашел последнее пристанище Надда. Согласно легендам, Кун обрел в гробнице такое могущество, о каком не смел и мечтать[1]. Но чем дольше Бейн вел свои бесплодные поиски, тем сильнее в его разум закрадывались семена сомнения. Что, если эта гробница — как и те, что он обыскал на Коррибане, — окажется лишь затхлым пустым склепом?

Постепенно теряя терпение, он петлял по коридорам — и наконец очутился в невзрачной на вид комнатке, которая пряталась едва ли не в самой глубине храма. Здесь Бейна уже поджидали Каан и Кордис.

Призраки стояли в метре друг от друга по обе стороны от небольшого дверного проема, высеченного в темной стене. Проход, всего в метр

Покосившись на призраков, охранявших дверь, Бейн присел на корточки и осмотрел камень. Плита была гладкой и выдавалась из проема всего на пару сантиметров — даже не ухватишься как следует. Впрочем, сдвинуть ее можно было и другим способом.

Сосредоточившись, Бейн призвал Силу и потянул камень на себя. Тот едва шелохнулся. Плита была тяжелой, но держалась не только за счет собственного веса: она словно бы сопротивлялась попыткам ее сдвинуть. Ситх сделал глубокий вдох и с хрустом размял шею, собираясь с силами.

На этот раз он погрузился еще дальше — нырнул в бездну могущества, которая таилась в самой глубине его души. Бейн воскресил в памяти прошлое, разворошил воспоминания, погребенные в глубинах подсознания. Ситх вспомнил своего отца Херста; вспомнил жестокие побои; вспомнил всю свою ненависть к человеку, который его вырастил. И с каждым мгновением Бейн чувствовал, как в нем копится Сила.

Как всегда, все началось с крохотной жаркой искры. Из искры быстро разгорелось пламя, а из пламени — огненная буря. От напряжения Бейна пробила дрожь: он сдерживал темную энергию внутри, пока она не доросла до критического уровня. Ситх до последнего терпел невыносимый жар, а затем выбросил вперед кулак и обрушил всю свою внутреннюю мощь на камень, ставший ему преградой.

Глыба просвистела по комнате и с гулким треском врезалась в противоположную стену. По стене пробежала длинная вертикальная трещина, но на самой плите не осталось ни щербинки. Бейн в изнеможении рухнул на колени, пытаясь отдышаться, — а потом поднял глаза и увидел, что безмолвные часовые по-прежнему сторожат вход. Встряхнув головой, ситх протиснулся в открывшийся проем и заглянул внутрь.

Впереди было темно, поэтому Бейн отцепил от пояса один из световых стержней и швырнул его в проход. Стержень упал на пол, осветив комнату — круглый зал около пяти метров в диаметре с высоким потолком. В самом центре возвышался каменный пьедестал, на котором красовалась маленькая прозрачная пирамидка. Бейн сразу же опознал в ней голокрон.

В старину повелители темной стороны записывали в такие голокроны все свои знания и тайны. Здесь могли обнаружиться древние могущественные ритуалы, секреты утерянного волшебства древних ситхов-колдунов и даже голограммы, симулировавшие личность создателя. В голокронах хранились столь уникальные сведения, что именно с их помощью — век за веком, поколение за поколением — передавалось наследие великих ситхов.