Правило крысолова

— Следствие, судя по вашей манере его вести, — перебила я инспектора и начала спускаться к нему, — может длиться бесконечно долго. И я не собираюсь вам чинить препятствия. В машине с телами… — Тут я, конечно, слегка сбилась, но достаточно быстро овладела собой. — С телами Латовых были обнаружены их личные вещи? Ну, сумочка Ханны с документами, и у Латова что-то должно быть.

— Да, — неуверенно ответил Ладушкин, подозрительно всматриваясь вверх, в мое приближающееся лицо. — Была сумочка с документами у Латовой и папка у ее мужа.

— Значит, там были, как минимум, два комплекта ключей.

— Ну и что?

— Возьмите себе один из них, пока идет следствие. А эти отдайте мне. — Я бесцеремонно выдернула из его рук ключи. — Ведь вы взяли их в квартире?

— Нет. Это именно один из комплектов, которые находились при умерших. Верни ключи, я за них расписался.

Я задумалась.

— Где же третий комплект?

— А он был?

— Должен быть, — пожала я плечами. — Ключей обычно бывает столько, сколько людей ими пользуются. Так? — Не обращая внимания на впавшего в задумчивость инспектора, я продолжила:

— Муж, жена и двое детей. Даже если младшему, Антону, ключи не полагались, все равно получается три комплекта.

— А может быть, этот третий комплект и находится у детей, — предположил Ладушкин, и возразить мне было нечего. Я задумалась, потом решительно поинтересовалась:

— Вы будете еще сажать в квартиру сотрудника?

— Мне нужно посоветоваться с начальством. Но этого сержанта больше не будет.

— Послушайте, Николай Иванович, давайте посмотрим в квартире.

— У меня дела, — отрезал Ладушкин.

— Ну пожалуйста, — жалобно заныла я. — Ну сами подумайте, когда еще моя мамочка переедет, когда перееду я, а детей придется привезти уже в ближайшее время, им нужны будут вещи, знакомая обстановка. А ваш сотрудник пусть приходит в любое время, пожалуйста!

— Пять минут, — кивнул Ладушкин. — Если не найдем через пять минут, уходим.

— Ну как это не найдем, — убеждала я его, — вы, такой хороший розыскник, и не найдете в квартире ключи?

— С чего ты взяла, что я хороший розыскник? — ухмыльнулся Ладушкин, обошел меня и стал подниматься.

— Но вы же сразу обнаружили несоответствие адреса на посылке с этим адресом. И потом, мне дедушка Пит говорил, что, когда он писал вам заявление о пропаже кота, вы были младшим лейтенантом, а сейчас вы старший лейтенант.

— Какого кота? — продолжая подниматься, поинтересовался Ладушкин.

— У Пита два года назад пропал кот, вы тогда, вероятно, работали в районном отделении милиции. Он пришел к вам с заявлением, а вы проявили такое равнодушие и халатность, что Пит запомнил вас, и теперь можете даже не пытаться его расспрашивать, он ни за что…

— Сумасшедший старик, который назвал кота как штурмбаннфюрера? — резко остановился Ладушкин.

— Почему вы все время стараетесь обвинить моего дедушку в сумасшествии?! Никакого имени фюрера там не было, кота звали…

— Хватит, — предостерегающе выставил палец Ладушкин. — Хватит с меня твоих бабушки и дедушки, всех тетей, дядей, их жен и мужей. А кота я вообще не вынесу!

— Заметили? Вы опять тычете в меня пальцем.

У дверей Ладушкин перебрал ключи от трех замков. Я ждала, пока он, чертыхаясь, определял их соответствие методом тыка. Так, чертыхаясь, он и вошел в квартиру, оставив мне широко распахнутую дверь.

— У нормальных людей запасные ключи висят в прихожей или лежат в легкодосягаемом месте в тумбочке, — пробурчал он, оглядывая прихожую.

Я посмотрела в раскрытую дверь маленькой спальни. Сначала распахнутая дверь балкона меня просто удивила, я же возвращалась в квартиру, чтобы ее закрыть, и закрыла!.. Я помню. И сразу же после удивления, проявившись вставшими дыбом волосками на теле, на меня накатил страх. Чтобы не заорать, я зажала рот рукой и кивнула в сторону спальни. Раздосадованный Ладушкин, копающийся в тумбочке, оставил мой жест без внимания, тогда сильно, с выкрутом, я ущипнула его за ногу.

Он даже не пискнул. Я же говорила, что ему не зря дали звание. От такого щипка обычный мужчина должен заорать как резаный. Я проверяла. Два раза. В метро в час пик. Нет, ничего плохого, это была самооборона. А Ладушкин резко схватил мою руку, завернул за спину и с бешенством приблизил свое лицо к моему, вероятно, чтобы еще раз всмотреться в него повнимательней и отыскать явные признаки сумасшествия. И, кажется, ему не понравился цвет моего лица. Я думаю, оно стало очень белым, и тогда Ладушкин проявил профессиональную сообразительность и проследил взглядом, куда я показываю свободной рукой. Сначала он смотрел в спальню удивленно, потом заинтересованно, потом хватка ослабла, и я смогла потрясти освобожденной рукой.