Правило русского спецназа

Остальных Полубой не стал запоминать, просто прикинул количество. Получалось, что против семерых морпехов, плюс сам Касьян, плюс боцман Опанасенко, было почти два десятка парней, явно считающих себя (и, несомненно, не без оснований) грозой здешних улиц и подворотен. Касьян пригляделся, как эти ребятки двигаются, куда смотрят, и удовлетворенно кивнул. Соотношение сил, как он и рассчитывал, было как минимум три к одному в пользу морпехов.

В баре сразу стало тесно, посетители торопливо допивали напитки и бочком, стараясь не задеть вошедших, выскальзывали на улицу. Их пропускали беспрепятственно — целью был Опанасенко и четверо моряков в форме русского военного флота.

Бармен отложил полотенце, которым протирал стойку, а заодно и бокалы, отступил чуть назад, наверное, чтобы не упустить ни одной детали будущего представления, в успехе которого он не сомневался, и сложил руки на груди. Похоже, он собирался наблюдать за происходящим, как из первого ряда партера.

Блондин шевельнул пальцами, и его люди начали разворачиваться полукругом, охватывая пятерых русских в форме. Полубой подался вперед, надо было срочно вмешиваться. Пятеро против двух десятков — опасное сочетание, может просто не хватить глаз, и прежде чем встрянут остальные, боцман (за своих Касьян опасался меньше) вполне может словить что-то вроде вчерашнего стилета. Но первым «сработал» лейтенант… Шлюха, которую клеил Старгородский, вскочила из-за стола, отпихнула его и устремилась к выходу. На лице лейтенанта отразилась горькая обида. Он огляделся, будто недоумевая, кого так испугалась его подруга, и остановил взгляд на блондине.

— Ой! Это кто же к нам пожаловал? — спросил Старгородский, ни к кому персонально не обращаясь. Он качнул шеей, будто разминал позвонки, двумя пальцами взялся за отвороты куртки и сделал вид, будто поправляет ее на плечах, чтобы она не мешала движениям. Выпятив брюшко (похоже он даже что-то туда подложил, чтобы выглядеть менее опасным) и неприятно цыкая зубом, лейтенант направился к блондину, слегка повиливая бедрами.

Опанасенко поднялся с места, не выпуская из левой руки кружку с остатками пива. Он встретился взглядом с Полубоем и перевел глаза на татуированного верзилу. Касьян едва заметно кивнул. Еще в модуле он попросил боцмана показать того, кто ударил стилетом старшину — прощать такое было нельзя.

Вперед выскочил вертлявый с фингалом.

— Ты, мужик, привянь. Не с тебя сегодня спрос! — рявкнул он, пытаясь придать голосу угрожающие интонации.

Получилось не очень — визгливые нотки пробились сквозь нарочитый баритон. Блондин наклонил голову, исподлобья разглядывая лейтенанта.

— Что-то я тебя раньше здесь не встречал, — заявил он.

— Вот и познакомимся, — ласковым голосом ответил Старгородский, — ты зачем же мою женщину напугал? — Лейтенант вдруг побагровел, закатил глаза и заорал, что было сил: — Клещ протравленный?!! Требуху вырву!!!

Блондин отпрянул от неожиданности, затем быстро сунул руку под плащ. Вертлявый заорал фальцетом, подскакивая к Опанасенко, и боцман, не долго думая, наотмашь огрел его кружкой. Взбрыкнув ногами, вертлявый рухнул на пол.

Стоявшие до сих пор без движения громилы бросились на Опанасенко, однако их встретили десантники в морской форме, мгновенно прикрывшие боцмана.

В руке блондина появилась короткая стальная плеть с телескопическими сегментами. Коротко размахнувшись, он обрушил ее на лейтенанта. Старгородский рывком убрал корпус с траектории удара, схватил блондина за кисть, дернул на себя и боднул головой в лицо. Встречный удар отбросил блондина назад. Он взмахнул руками, пытаясь сохранить равновесие, и Старгородский врезал ему ребром ладони по открывшемуся горлу, тут же добавив с левой под вздох.

Верзила в жилетке скользнул к лейтенанту, и Полубой увидел в его руке тонкое длинное жало стилета.

Бармен моргнул — ему показалось, что здоровяк в полувоенной куртке на мгновение пропал из глаз и проявился уже рядом с татуированным.

Полубой перехватил руку с зажатым стилетом и развернул верзилу лицом к себе. Глаза у того были пустые, лицо спокойное, будто он делал привычную для себя работу. Касьян медленно сжал кулак, чувствуя, как плющатся в руке чужие пальцы. В пустых глазах плеснулся страх, потом боль. Верзила попытался левой рукой ударить Касьяна в промежность, но тот перехватил и вторую руку. Хрустнули фаланги пальцев, и верзила заорал, обдавая Полубоя вонью изо рта. Касьян медленно согнул руку со стилетом, развернул по направлению к его обладателю и резко ударил в живот. Верзила выпучил глаза. Полубой рванул стилет вверх, приподнимая дергающееся тело, захватил левой рукой жилетку и, резко развернувшись, швырнул труп в сторону набегающих от двери бандитов.