Правитель Аляски

После угрюмых северо-западных берегов Америки жизнь в солнечной Лиме казалась русским морякам светлой и безмятежной. Самовольный, по общему согласию офицеров корабля, уход из Ново-Архангельска давно не терзал их души. Какое, в конце концов, право имел Баранов отстранять Лазарева от командования судном? Не он назначал командира, не ему и отстранять.

   — Чёрт не выдаст, свинья не съест, — с показным равнодушием отвечал Лазарев, когда его друзья по экипажу случайно касались вопроса о неизбежных неприятностях по возвращении в Россию.

После того как бросили якорь в порту Кальяо, Лазарев дал команду тщательно отремонтировать потрёпанное штормами судно, исправить такелаж, проконопатить корпус и палубы, заново покрасить корабль, и после окончания всех этих работ «Суворов» выглядел как новенький, и ни одно из стоявших в порту судов других стран не могло сравниться с ним по красоте и опрятности, что отмечали зачастившие на борт корабля купцы и знатные представители перуанского общества. Посмотреть же впервые пришедший к берегам Перу русский корабль хотелось многим.

Русским морякам было что показать, помимо самого корабля. Лазарев вёз с собой целую коллекцию туземных редкостей — бумеранги и копья аборигенов Австралии, деревянные маски и боевые доспехи колошей, байдарки и образцы одежды алеутов Северо-Западной Америки.

Даже вице-король Перу, маркиз де Абагадиль, почтил их своим вниманием и пригласил Лазарева и офицеров корабля отобедать с ним.

Чтобы по возвращении в Россию к ним не было претензий хотя бы по торговым делам, Лазарев принял все меры для реализации в Лиме имевшегося на борту мехового груза — мягкой рухляди, как именовали этот товар российские купцы, — шкур морских и речных бобров, медведей, лисиц, котиков, песцов, а также некоторого количества китового уса, общей стоимостью в два миллиона рублей.

Осуществить обоюдно выгодные торговые сделки помог президент Филиппинской компании сеньор Абадия, которому было чрезвычайно приятно установить прямые связи с Российско-Американской компанией. В обмен на часть товаров русским предложили чилийскую медь, хину, перуанский бальзам, вигонью шерсть, хлопчатую бумагу. За остальные же было уплачено наличными.

В конце февраля все грузы были приняты на корабль, а с ними и подарки от вице-короля маркиза де Абагадиля императору России Александру — драгоценные произведения культуры инков. Вице-король передал Лазареву и личное письмо на имя императора, содержавшее весьма лестные отзывы о визите в Перу первого корабля из России.

   — Ну, братцы, — радовался Лазарев, — заслужили-таки благодарность от гишпанских властей. Это письмо своего рода индульгенцией для нас послужит.

Накануне отплытия судна, в полдень, на корабль прибыли итальянец Анджеоли с двумя малыми детьми и супругой, весьма полной и очень живой дамой, оперной певицей из Неаполя. Чета Анджеоли работала по контракту в местном театре. Они собирались обратно на родину и договорились с Лазаревым, что их возьмут пассажирами в Европу. Капитан проводил итальянцев по судну, показал туземные редкости и находившихся на корабле многочисленных представителей животного мира.

   — Это тоже наши пассажиры, — говорил Лазарев, демонстрируя двух гигантских черепах с Галапагосских островов и возбуждённо кричащих тропических попугаев.

   — Какая прелесть, как они милы! — восторженно восклицала синьора Анджеоли.

Наконец подошли к вольерам, где содержались ламы, и тут восторгу итальянцев и их детишек не было предела. Глядя на важно вышагивающих в вольере лам, синьора Анджеоли даже рискнула протянуть сквозь решётку руку и погладить одну из них по спине. Но та сердито уставилась на непрошеную гостью, фыркнула, грациозно топнула ножкой и неожиданно для всех вдруг изрыгнула прямо в лицо певице ком жвачки.

   — Антонио! — накинулась пострадавшая на мужа. — Что же ты не заступишься? Эта дрянь всю меня оплевала!

Лазарев едва сдерживал улыбку. Приставленный к животным матрос Кузьмичев хмуро бубнил:

   — Сама полезла с нежностями да ещё и обижается. Нечего к животным приставать!

Оскорблённые в своих лучших чувствах, итальянцы тут же удалились в предоставленную им каюту.

На следующий день, отсалютовав порту Кальяо девятью выстрелами, «Суворов» покинул гавань.

Ново-Архангельск,

2 марта 1816 года

Вопреки намерению Баранова поскорее прислать подмогу доктору Шефферу отправка судов на Сандвичевы острова задерживалась. После возвращения с промыслов и «Открытие» и «Кадьяк» требовали ремонта. «Открытие» привели в порядок первым, и Баранов решил сразу же направить его в южный вояж под командой лейтенанта Подушкина.

За время, прошедшее после отъезда на Сандвичевы доктора Шеффера, Баранов более глубоко продумал все выгоды, какие может извлечь компания из ситуации с «Берингом». Сегодня пришёл момент ознакомить со своими планами и командира «Открытия». Подушкин был одним из тех верных людей, на кого можно всецело положиться.

Баранов писал в своём кабинете письмо Шефферу, когда Григорий Терентьев известил его, что Подушкин прибыл и дожидается приёма.