Правитель Аляски

Навестив деревню, Платов привёл с собой высокого парня лет двадцати трёх.

   — Его зовут Калаа, — сказал Платов. — Он мой родственник и готов идти вместе с тобой.

Они взяли с собой запас провизии на двое суток — козлиное мясо, корни таро, посоленную свинину — и около полудня двинулись в путь. На сей раз оружием Тараканов пренебрегать не стал. Он прихватил с собой пистолет и охотничий нож.

Уже в первый день Тараканов понял, что, согласившись идти в Ваимеа, он несколько переоценил свои силы. За последние годы, проведённые преимущественно на кораблях, в море, он отвык от пеших походов и теперь с трудом поспевал за лёгким и быстрым шагом проводника. Что там вспоминать экспедицию с Ефимом Поточкиным на реку Медную, когда вот так же, как сейчас, они, бывало, целый день напролёт шли по склонам гор, по тундре, по снегам, пока не натыкались на туземное стойбище. Это было так давно, он был лишь немного старше своего нынешнего спутника, Калаа, и тело тогда ещё хранило закалку бродячей жизни сибирского охотника.

Поначалу Тараканов обращал внимание на удивительную природу долины Ханалеи. Взгляд останавливался то на пламенеющем в кустах цветке, похожем на дикобраза с красными иглами, то на разноцветных рыбках, шнырявших в прозрачном ручье, который они преодолевали вброд. Но скоро ему стало не до этого. Он думал лишь о том, как бы не отстать от неутомимого Калаа.

Судя по солнцу, они шли от гавани на юго-запад. У пересёкшей их путь быстрой реки Калаа отыскал припрятанное в кустах каноэ, и они переправились на другой берег.

Они поднимались всё выше и выше, и, глядя на величественные цепи окружавших гор, Тараканов стал опасаться, что не сможет преодолеть кряж, если другого пути в Ваимеа нет. Но вождь Платов недаром порекомендовал ему этого неразговорчивого парня. Калаа ориентировался в горах как идущая по следу собака. Они часто меняли направление; продираясь через кусты, выходили в распадок, потом в другой, и вот внизу, у подножия одного из хребтов, открылся густой, полузатопленный лес. Пары тумана стлались над ним. Солнце отражалось в бочагах. Казалось, что тёмные, замшелые деревья поднимаются меж бесчисленных осколков разбитого лесными богами зеркала.

   — Алакаи, — сказал, указывая вниз, проводник.

Должно быть, небо тоже услышало его. Из тучи, скрывшей вершину соседней горы, вдруг хлынул проливной дождь. Сплошая стена воды мгновенно скрыла и тропу, и болотистый лес, и очертания гор. Смывая мелкие камни, потоки воды с рёвом понеслись вниз, но Калаа уже тянул Тараканова за собой. Пройдя несколько шагов, они оказались в небольшой пещере, укрывшей их от воды и камнепада.

Там и заночевали. Калаа, что-то мурлыкая себе под нос, развёл костёр. Едва перекусили, как измученный тяжёлой дорогой Тараканов сомкнул глаза и тут же погрузился в сон.

Он проснулся от холода ещё до восхода солнца. Быстро вскочил, стал разжигать костёр. Вершины гор уже золотились рассветом, и, приветствуя наступающий день, весело перекликались неведомые птахи. Всё тело Тараканова ломило, но почему-то возникла уверенность, что сегодня идти будет легче. Он вскипятил в котелке воду, разбудил Калаа. Позавтракав, они вновь двинулись в путь.

К Ваимеа подошли долиной реки Макавели. Уже стемнело. В канакской деревне горел костёр, кое-где сквозь стены хижин мерцали тусклые огоньки светильников — это горели лучины, опущенные в масло орехов кукуй. Поблагодарив спутника, собиравшегося ночевать в доме своего родственника, Тараканов пошёл к оставленной им несколько дней назад хижине на берегу реки. Ждёт ли его Лана, что скажет она, увидев его? Но хижина была пуста.

Тараканов разыскал её в деревне, в доме родителей. Не заходя в дом, чтобы не тревожить спящих, он негромко позвал: «Лана!», потом громче повторил её имя, и она выбежала к нему, должно быть, ещё не веря, что это не сон донёс до неё дорогой и всегда желанный голос. Она бросилась ему на грудь, смеясь и плача одновременно, недоверчиво ощупывая его руками, касаясь пальцами бороды, пытаясь разглядеть его лицо во мраке тропической ночи. И он, крепко целуя, обнял её плечи и повёл в их одинокую хижину, в приют их любви.

Лаская друг друга, они уснули не скоро. А когда Тараканов открыл глаза, вся хижина была уже пронизана сверкающими меж жердей солнечными лезвиями. Лана, поджав под себя ноги, сидела у изголовья постели и задумчиво смотрела на него. Тараканов, обхватив ладонями её голову, притянул жену к себе и потёрся носом о нос. Лана счастливо рассмеялась. Прощаясь с ней перед отплытием из Ваимеа русских кораблей, кане лауае сказал, что непременно вернётся, они снова будут вместе. Она боялась поверить, но теперь твёрдо знала, что он не обманщик.

   — Мне надо повидаться с королём, — сказал Тараканов, когда Лана принесла завтрак — чашку пои и надрезанный кокосовый орех. — Я вручу ему послание от кауки Папаа.

Лана согласно кивнула головой.

Каумуалии встретил Тимофея Тараканова без канулся, мягко привлёк к себе и сказал, что ему надо сообщить ответ короля кауке Папаа. Но он вернётся и будет с ней вместе. Теперь Тараканов и сам верил в это.