Правитель страны Даурия

– Все правильно, господин генерал: я, конечно же, свяжусь с самим атаманом, и у него появится номер телефона, по которому он сможет связываться со мной практически в любое время суток. – У Ярыгина, или как там именовали звонившего на самом деле, был мягкий, почти вкрадчивый голос учителя младших классов или детского сказочника. Говорил он медленно, с едва заметным придыханием, и в каждом слове его чувствовалась сила убеждения. – Однако всё – со временем. А пока… Я потому и позвонил, чтобы побеседовать именно с вами и в отсутствие атамана. Памятуя о вашем влиянии на атамана, о давнишней фронтовой дружбе, мы рассчитываем, что вы сумеете убедить его и таким образом стать нашим союзником в переговорах. Поверьте, это будет способствовать не только вашей личной безопасности сейчас, но и решению дальнейшей судьбы.

Даже если бы в последних фразах тон Ярыгина не приобрел стальных нот, генерал все равно понял бы, что ему уже угрожают, его шантажируют, а следовательно, вербуют.

– И в чём же я должен убеждать атамана? – строго поинтересовался он.

– Прежде всего в том, чтобы он не делал глупостей и не вздумал бежать в Японию, Корею или в любую другую страну. Всё равно наши люди разыщут его. Но тогда уже бегство будет расцениваться как отказ от сотрудничества с советскими органами и нежелание помочь, а значит – искупить свою вину перед Родиной. Как вы понимаете, ни о каких переговорах с ним тогда уже речи не будет. Да и вы, генерал, тоже потеряете в наших глазах какое бы то ни было доверие.

– Но я не могу решать за атамана! – попробовал было возмутиться Жуковский. – К тому же я не знаю, какие переговоры он ведёт сейчас с японцами.

– Так узнайте же, генерал, узнайте! – все так же внушающе, вкрадчиво посоветовал таинственный сотрудник консульства. – Это ведь и в ваших интересах. Как же не знать об их сути, поскольку, в конечном итоге, решается и ваша судьба, разве не так?

– Не исключаю, – проворчал Жуковский.

– Кстати, поскольку разговор у нас пошел доверительный, могу сообщить: полковник Родзаевский даже не стал ожидать, пока мы проявим интерес к нему, и сам наладил связи с советской контрразведкой. И самые тесные отношения.

– Кто наладил? Полковник Родзаевский?! – хохотнул генерал. – Наш Нижегородский Фюрер? А он каким боком жеребцовым пытается приткнуться к вам?

– Куда он денется? – поучительно молвил Ярыгин. – Ну, бежал в Шанхай. Вместе с полковником – адъютантом атамана, а также с руководителем его контрразведки Фротовым. И что дальше? Попытка отсидеться в Шанхае – все равно, что желание погреться на раскаленной сковороде. Мы даже не станем охотиться за ним, а поручим это китайским товарищам. После их тюрем подвалы Лубянки покажутся ему раем. К слову, генерал Власьевский давно понял это.

– И генерал Власьевский?! – изумился Жуковский, поскольку к этому спокойному, рассудительному человеку относился с особым уважением. – Он-то что удумал, в соболях-алмазах? – прибег он к любимой «присказке» атамана.

– Уверен, что Семёнов очень удивится, узнав однажды утром, что за генералом Власьевским послан специальный самолет, который доставит его на переговоры в штаб командующего Забайкальским фронтом маршала Родиона Малиновского[84], а затем, возможно, и к главнокомандующему всей «Маньчжурской группировкой» советских войск маршалу Василевскому.

– Это ж какой такой потехи ради переговоры будет вести Власьевский?! – возмутился генерал. – Кто ему поручал, кто уполномочивал? При живом-то главнокомандующем Семёнове?

Прежде чем ответить, Ярыгин зло рассмеялся, давая понять, что весь предыдущий разговор как раз и затевался только из-за того сообщения, которым он осчастливит сейчас адъютанта главкома.

– Вот и Семёнов задастся тем же вопросом: а почему это советское командование вдруг начало переговоры не с ним, и даже не с его заместителем, генералом Бакшеевым, а именно с Власьевским?! С какой такой стати? – Говорил Ярыгин голосом проповедника, умеющего убеждать даже тех, кого, казалось бы, не способен убедить никто. Это был особый дар, которым старый рубака Жуковский никогда не обладал, но который умел ценить. – И очень скоро генерал-атаман поймет, что в советском Генштабе уже пытаются делать ставку не на него, главкома Семёнова, а на генерала Власьевского. Вспомните моё слово: вряд ли ваш друг сумеет пережить это без сердечного приступа.

– Вряд ли, – вынужден был согласиться старый служака.

– Вот и постарайтесь удержать его от необдуманных, поспешных решений, товарищ Жуковский, – произнес Ярыгин с явным ударением на слове «товарищ».

7

– Вы правы, господин генерал. Очень скоро красноармейцы и в самом деле будут здесь, – признал подполковник Имоти, ступая на ведущую вниз к ожидавшей машине тропинку.

Спину он держал ровно и даже по этой заросшей травой дорожке пытался идти, словно по ковру, ведущему к трону. Ноги у него были прямыми, мускулистыми, а не изогнутыми по-наезднически, как у атамана.