Правители эпохи эллинизма

Что же было дальше? Первой жертвой стал Антилла, сын Антония от второй жены Фульвии. Он был выдан своим наставником Феодотом и убит солдатами Октавиана. Дети Клеопатры были взяты под стражу, но с ними обращались вполне достойно, поскольку еще не была решена их дальнейшая судьба. Цезарион находился на пути к Красному морю, где он рассчитывал с помощью взятой им с собой значительной суммы денег найти корабль и отплыть в Индию. Если бы он это сделал! Но он послушался своего учителя Родопа, убедившего его вернуться, поскольку Октавиан якобы собирался передать ему Египетское царство. Но тот и не помышлял об этом, и, когда Клеопатры уже не было в живых, он попросту распорядился убить юношу: ему не нужен был соперник ни в Египте, ни в Риме. Кстати, поведение Октавиана свидетельствует о том, что Цезарион был действительно родным сыном Цезаря.

Тем временем Клеопатра с позволения своих римских тюремщиков достойным образом похоронила Антония. Сама она была больна, ее грудь была воспалена из-за pan, которые она сама нанесла себе. Вдобавок началась лихорадка, которой она радовалась, поскольку могла, ссылаясь на нее, воздерживаться от пищи и таким образом спокойно дождаться смерти. В ее окружении был врач по имени Олимп, советами которого она пользовалась. Олимп был свидетелем последних испытаний, выпавших на долю несчастной царицы, и даже написал об этом книгу, получившую широкую известность. Однако Октавиан заподозрил недоброе и угрожал Клеопатре расправиться с ее детьми; одновременно он делал все возможное, чтобы обеспечить ей надлежащий уход и питание. Через несколько дней Октавиан сам явился, чтобы переговорить с царицей. Этого визита она давно ждала. Похоже было на то, что она надеялась расположить к себе всемогущего римлянина.

Сцена свидания описана Плутархом, вероятно, по книге Олимпа. Клеопатра лежала на простом ложе в хитоне без всяких атрибутов царского достоинства. Когда Октавиан вошел, она бросилась к его ногам, волосы ее были растрепаны, лицо искажено перенесенными муками, голос дрожал, взор ее был безжизнен. По мнению очевидцев, т. е., по-видимому, все того же Олимпа, состояние ее тела было ничуть не лучше, чем состояние ее духа. Однако присущее ей очарованье, ее зрелая красота исчезли не совсем, они все еще проявлялись в каждом ее движении. Октавиан предложил ей снова лечь и, усевшись рядом, повел с ней беседу, во время которой Клеопатра пыталась свалить всю вину на Антония. Когда Октавиан стал ей возражать, она перешла к просьбам и пыталась вызвать в императоре сострадание, делая вид, что цепляется за жизнь и боится смерти. Затем она передала Октавиану перечень своих драгоценностей и очень рассердилась, когда один из ее слуг, Селевк, стал утверждать, что она изъяла из списка и спрятала несколько очень ценных предметов. Клеопатра говорила, что она удержала эти вещи лишь для того, чтобы подарить их Октавии и Ливии. По ее поведению у Октавиана, должно быть, сложилось впечатление, что она действительно цепляется за жизнь; он заверил ее, что позаботится о ней, и решил, что ему удалось ее обмануть, тогда как в действительности он сам оказался обманут хитроумной царицей. Клеопатра же после того, как еще раз посетила гробницу, где хранилась урна с прахом Антония, решила покончить с собой. Она велела приготовить себе ванну и затем заняла место за обеденным столом. В это время пришел человек с полной корзиной смокв. После еды царица отослала Октавиану исписанную и запечатанную табличку. Затем она приказала всем присутствующим покинуть ее покои и, оставив при себе лишь двух служанок, велела запереть двери.

Распечатав ее послание, Октавиан прочитал в нем о желании Клеопатры быть погребенной рядом с Антонием. Тут он понял, что произошло. Он срочно отправил гонца к Клеопатре, чтобы предотвратить самое худшее. Но гонец прибыл слишком поздно. Царицу нашли мертвой на золотом ложе в полном царском облачении. Из ее служанок одна, Ирада, лежала, умирая у ее ног, другая, Хармион, приводила в порядок диадему на голове мертвой царицы. Она вскоре также умерла. Это произошло 12 августа 30 г. до н. э.^{97}, одиннадцать дней спустя после взятия Октавианом Александрии.