Правительница Д'Хары (СИ)

Кэлен не представляла, как это могло не беспокоить ее? Ричард был ее поддержкой, опорой. Если что-то терзало его, то и ее тоже.

Вместо того, чтобы говорить что-либо, она лишь обняла его еще крепче. Она врала, думая, что Ричард лишь поддерживал жизнь в ней. Он и был ее жизнью. Сейчас, когда верить было больше не в кого, он оставался единственным оплотом правды в этой жизни, единственной правильной частью ее жизни. Когда-нибудь, когда судьба поставит под сомнение каждую вещь в этом мире, она не будет сомневаться лишь в нем.

Она поцеловала его в лоб, пальцами на ощупь следуя знакомым чертам его лица. Ее пальцы очертили линии его челюсти, подбородка, и ее губы продолжили их путь. Она почувствовала, как Ричард улыбнулся на эти ее действия, и потому поспешила закрепить достигнутый успех, целуя его уже в губы.

— Я люблю тебя, Ричард. И я не хочу, чтобы ты думал, что должен скрывать что-то от меня, даже если это касается моего благополучия, — она обвила руками его шею и окончательно сократила расстояние, разделявшее их. — Прошу тебя. Я не могу жить с этой мыслью.

Он кивнул, так, что их носы невольно соприкоснулись. Кэлен улыбнулась, позволяя ему вновь поцеловать себя. Она льнула к нему, практически каждой частичкой своего тела соприкаясь с его, тем самым распаляя их ранее невинный и нежный поцелуй. Ричард почувствовал это ее рвение, ее тягу, и потому ответил ей с таким же напором.

Кэлен потянула его ближе к себе, и Ричард навис над ней всем весом своего тела, буквально вжимая ее в кровать. Его рука оказалась под подолом ее ночной рубашки, на верхней части бедра, как вдруг Кэлен слегка толкнула мужа в плечо, так, что на секунду он остановился в недоумении. Исповедница одарила мужа коротким поцелуем в губы, уже собираясь выскользнуть из-под него и пойти в сторону прикроватной тумбочки, на верхней полке которой лежал Рада-Хан, но Ричард резко схватил ее за руку, останавливая и оставляя ее в том же положении, заблокированную его весом.

— Что такое? — Кэлен коснулась рукой его щеки, испытывая странное, непривычное волнение внутри.

— Я думаю, что нам не нужен Рада-Хан.

Исповедница в недоумении посмотрела на него, отпечатки глубокого страха появились в ее потемневших зеленых глазах.

— Но, Ричард, я исповедую тебя.

— Не исповедуешь, — он покачал головой, и она пожалела, что сейчас толком не могла видеть его обнадеживающей улыбки, не могла видеть его глаз.

Она начала панически вертеть головой из стороны в сторону, приговаривая тихие извинения и раз за разом отвечая ему «нет». Она вырвалась из его хватки, уже оказываясь у края кровати и поднимаясь с нее, как вдруг услышала его мягкий оклик. Она остановилась, но все же не обернулась.

Мысль о том, что она могла исповедать своего мужа, самого дорогого ей человека, приводила в ужас. Она никогда не смогла бы допустить этого, нет. Даже если бы это случилось, она скорее бы убила саму себя, чем оставила его рабом собственной любви, безгранично преданным ей.

Ричард сидел на краю постели, руками касаясь локтей Кэлен и пытаясь развернуть Исповедницу лицом к себе. Она податливо обернулась, но все еще стояла, боясь шелохнуться. Боясь поддаться.

Она знала, что он умел убеждать. Знала, что он никогда не предаст здравый смысл, даже в своих мыслях. Но сейчас это предположение было для нее настолько абсурдным, что она вряд ли могла позволить Ричарду воплотить свою теорию. Не потому что не доверяла, а потому что боялась довериться.

— Кэлен, я не верю, что исповедь навредит мне, — он взял ее за руки, поднося ее небольшие ладони к своим губам и поочередно целуя обе. — В мире нет такой силы, которая заставила бы меня любить тебя еще сильнее, чем я люблю тебя сейчас.

Кэлен покачала головой, полностью откидывая даже саму возможность.

— Но что если я тебя все-таки исповедую? Ричард, что тогда?

Она обхватила себя руками, то ли от холода, проникавшего прямо под ткань ее тонкой ночной рубашки, то ли от всего ужаса этого предположения.

Вместо того, чтобы говорить что-либо, мужчина привлек женщину к себе, позволяя ей опустить руки себе на плечи. Его губы коснулись ее живота через тонкую полупрозрачную ткань ночной рубашки, оставлявшую слишком мало пространства для его фантазии, и Кэлен невольно затаила дыхание. Всеми силами души она желала быть с ним, быть без всяких магических кусков металла на ее шее. Но одна мысль о том, что она могла потерять Ричарда, ее Ричарда, повергала ее в состояние оцепенения.

— Ричард, у меня нет никого дороже тебя, — она опустила руку ему на голову, гладя немного растрепанные темные волосы, все так же будучи обвитой его мощными руками. — Я не могу принять это решение.

— Но я принял его, — Рал поднял голову, и Исповеднице удалось разглядеть решительное сверкание его ярких, несмотря на их туманно-серый цвет, глаз. — Я чувствую твою магию. Она со мной так же, как и с тобой, и я не верю, что она способна навредить мне. Я не верю, что ты, Кэлен, способна навредить мне.

Он прислонился лбом к ее животу, посылая волну дрожи вниз по ее позвоночнику. Она, кажется, начинала терять рассудок.