Правнук брандмейстера Серафима

Антар зажмурился, чтобы не смотреть в лицо городу, и медленно двинулся к краю крыши, представляя, как его высохшее тело сначала зависает в небе, а затем со звуком трескающейся яичной скорлупы бьется о камни и застывает неподвижным красным пятном. Однако в последний миг неясное чувство заставило его открыть глаза.

Внизу стояла черноволосая женщина в светлой европейской одежде и с интересом рассматривала упавшего змея. Затем она задрала голову, и Антар обмер. Это была она.

– Лена! – заорал он срывающимся голосом и, видя, что привлек ее внимание, метнулся к лестнице.

Однако этот рывок отнял у него последние силы. К тому же нога зацепилась за какой-то ржавый штырь, и он, чудом не свернув себе шею, скатился по ступенькам на лестничную площадку следующего этажа. Когда он наконец выполз на улицу, то не увидел ни Лены, ни воздушного змея.

Он был страшно разочарован, но мысли о самоубийстве начисто вылетели у него из головы. Вместо них громоздились догадки, одна фантастичнее другой. Он ломал голову и не мог понять, зачем Лена оказалась в Варанаси. Но затем радость от встречи сменилась тревогой, и он начал переживать, что не успел предупредить ее об опасности. Нужно было срочно заняться поисками. В Варанаси не так уж много иностранцев.

Домой Антар возвращался притихший и взволнованный. Оглянувшись по сторонам, он привычно проскользнул на территорию заброшенной стройки. Лет тридцать назад каменщики, закладывая фундамент, наткнулись на старый ход, который уходил далеко под землю. От греха подальше опасный проем заложили землей и щебнем. Однако, закончив лишь подвал и первый этаж, стройку забросили.

Со временем земля кое-где осыпалась, и рядом со стеной здания открылся небольшой лаз, в который мог пролезть мальчишка или очень худой человек. Антар, который при росте за метр восемьдесят весил не больше пятидесяти килограммов, пробирался без труда. Ребятня же здесь не играла, место считалось нехорошим.

Антар жил один. Он никого не приглашал разделить с ним кров, да и вряд ли нашлись бы желающие поселиться в холодном сыром подземелье. Даже неприхотливые отшельники садху предпочитали спать под звездным небом. В древней пещере, где над тобой висят сотни тонн камня и песка, никогда не знаешь, когда вся эта тяжесть рухнет тебе на затылок.

«Как Дамоклов меч, – отрешенно подумал Антар, – или ружье из чеховской пьесы, которое, кажется, во втором акте, непременно должно выстрелить. Вот только я играю в пьесе, где тебе могут всадить пулю в голову, и она разлетится, как арбуз, а в следующем акте снова отправят на сцену. И так много раз подряд, пока режиссеру не надоест».

Антару не требовался свет. Странное дело, чем больше он терял зрение, тем легче у него получалось ориентироваться в переплетениях подземных ходов. Казалось, он ощущал темноту на ощупь. В узких проходах она скапливалась тягучими сгустками, словно капли росы, в просторных залах с высокими сводами висела в сыром воздухе мелкой пылью.

Ночью он долго не мог уснуть. В памяти снова и снова всплывал их разговор с Леной накануне отъезда в Китай, о котором он безуспешно пытался забыть все эти годы. Он тогда позвонил ей и стал сбивчиво объяснять, что должен срочно уехать. Сказал, что Турция, к сожалению, отменяется.

– Но как же так? – беспомощно спросила она. – Я уже отпуск на работе взяла и с родителями договорилась, что они за котом присмотрят. А Таньке что скажу? Она мне про море все уши прожужжала! Каждый день спрашивает, когда папа отвезет нас в Турцию… Ой! Прости! Она такая выдумщица…

– Никак не выходит! – торопливо заговорил он, не реагируя на «папу» и сам удивляясь собственной бесчувственности. – Понимаю, что срываю тебе все планы, но, к сожалению…

Не сказав ни слова, Лена положила трубку. У него мелькнула мысль купить ей с дочерью путевку, пусть съездят вдвоем, но страх сказал ему, что все деньги лучше потратить на лечение…

Под утро он внезапно проснулся от звука шагов. Осторожно отогнул край сырого заскорузлого одеяла. Узкий луч фонаря скользнул над его головой, заставляя вжаться в землю. В его отблеске он неожиданно увидел знакомый абрис узких кошачьих скул и полные смешливые губы. За эти годы она снилась ему так часто, что в первый момент он решил, что снова видит сон.

«Лена!» – хотелось крикнуть ему, но он молчал и тер кулаком полуослепшие от света глаза. Что она делает в пещере? Неужели ищет его? Мелькнула мысль, что это священный праздник Дивали, ворвавшийся вихрем в жизнь города, подарил ему настоящее чудо.

Однако когда она, мягко ступая, прошла мимо, он осознал свою ошибку. Это была другая женщина. Похожая на Лену, но другая. Ее гибкая сильная фигура исчезла за поворотом широкого коридора, а он все не мог опомниться, запутавшись в собственных чувствах. Испытывал разочарование от того, что незнакомка оказалась не Леной, и вместе с тем облегчение, потому что умом понимал: настоящая Лена никогда бы не узнала его в той развалине, в которую он превратился.