Право безумной ночи

Домой едем в молчании. Это так дико — мы все здесь, а Матвей по-прежнему в больнице, но охрана осталась там, и у меня, возможно, есть какая-то фора во времени, чтобы разобраться с происходящим. Хотя пока оно никак не складывается, сплошной ералаш. Если прислали киллеров, то зачем взрывать машины, да еще так топорно? Хотя Ирина погибла, и если бы мы оказались в машине, то тоже погибли бы. Но взрывное устройство отчего-то сработало раньше. Глупость какая-то…

Мы заходим в квартиру и молча расходимся по комнатам. Мы вернулись не все, и без Матвея мне здесь так странно… Мои дети всегда были со мной, оба. Они одновременно болели, одновременно приходили и уходили, и я даже представить боюсь, что они чувствуют сейчас — один в больнице, другой — в своей опустевшей вдруг комнате с застеленной кроватью Матвея.

— День, ты как?

Его синяк под глазом пожелтел и почти незаметен, ссадины заживают. Рука все еще перевязана, но он работает с нею, рана беспокоит его все меньше. Но глаза уставшие и грустные.

— Мам, как ты думаешь, когда Мэтт вернется?

— Семеныч говорит, где-то месяц ему быть там, а дальше будем смотреть. Марконов говорит — в Израиль его надо отправить, там долечить…

Мысль о том, что я могу расстаться с Матвеем, что он уедет в чужую страну, на месяц или больше, кажется мне чудовищной. Как он будет там, среди чужих людей? С другой стороны, я бы их обоих сейчас отправила подальше из страны, пока происходит то, что происходит.

— Хорошо бы, конечно… А мы тут пока дела утрясем.

Похоже, он планирует «утрясать дела» вместе со мной, но это абсолютно исключено. Я не хочу втягивать своего сына в то, от чего так тщательно оберегала. Не хочу, чтобы он видел то, что я могу сделать, — со мной-то дело уже ясное, а вот мои дети — другие, они выросли в мире, который я для них создала, и я тщательно оберегала этот их мир от всего, что могло бы его разрушить.

— Мам, даже не думай!

— Что?

— Ты же сейчас сидишь и прикидываешь, как бы меня от всего отодвинуть.

— Если Матвей полетит в Израиль, тебе надо лететь вместе с ним — ему будет нужен кто-то родной рядом. Понимаешь? Самое главное сейчас — это чтобы Матвей выздоровел, и ему будет лучше, если ты окажешься рядом. Поэтому ты просто найди мне нужный адрес, а я…

— Мам!

— Денис, это не обсуждается!

— Вот всегда ты так. Сама все решаешь, сама ставишь перед фактом и…

— Мать права, Дэн.

Не знаю, когда он успел войти и что успел услышать, но отчего-то он решил, что может участвовать в семейном совете, и это неправильно. Хотя, возможно, именно он сможет убедить Деньку уехать. Марконов прав, в Израиле Матвея скорее поставят на ноги, а если близнецы уедут, мне будет проще заниматься здесь разными неприятными, но, к сожалению, необходимыми вещами.

— В чем права, в том, что уже, как всегда, решила все за меня? С самого детства так — все сама, нас словно забором от себя отгородила, все у нее прекрасно, со всеми делами она справилась, все хорошо и безоблачно. А то мы с Мэттом глухие, слепые и глупые, чтобы не понимать очевидных вещей! Вот и теперь она уже все решила, а я должен…

— А ты должен мне помочь, Денис. Я не могу сейчас уехать — у меня работа, дела, и полиция еще расследует это дело. Но Матвею нужна клиника с хорошим оборудованием, потому что здесь Семеныч сделал для него все, что мог, но там его поставят на ноги и он сможет жить как жил. И ты должен быть с ним, он не может оставаться один в чужой стране, как ты не понимаешь! Рядом с ним должен быть кто-то из нас. Так уж вышло, что у нас совсем маленькая семья — и я никуда ехать не могу, но ты можешь, и я прошу тебя поехать с братом. Как ты не понимаешь, если он будет там один, у меня ни минуты покоя не будет! А как ему будет там — одному? Я боюсь думать, как ему сейчас здесь одному, так это мы, считай, в двух шагах от больницы, а если другая страна, как тогда?!

— Но, мам, а здесь…

— А здесь мы сами разберемся, о результатах доложим, — Валерий хлопнул Деньку по плечу и взъерошил ему волосы. — Здесь ты нам только помешаешь, сынок. Кто знает, кому взбредет в голову использовать тебя против матери? Сам подумай. А Матвею ты сейчас очень нужен.

— Я знаю. Я же чувствую все… Ладно, сделаю так, как вы просите. Но это неправильно, как хотите.

— Это правильно! День, ну сам подумай: как Матвею там будет одному?

— Да я понимаю…

— Ну, вот. А мне никак: тебя одного здесь не оставить, изведусь от беспокойства за тебя, и работа у меня, опять же… А ты можешь поехать с ним. Я, конечно, буду беспокоиться о вас, но вы все же окажетесь вместе, ты ему поможешь, поддержишь. Мне так спокойнее.

— Ладно. — Денька упрямо надулся. — Я понимаю, что это правильно — но и неправильно одновременно.

— Денис, мать не будет одна. Я же здесь.

Все, я больше не хочу этого слушать. Мне надо отдохнуть, пока я не спятила.