Право безумной ночи

— Не вижу смысла. Мы взрослые люди, и, что бы ни происходило между нами — даже если это что-то не происходит, — мы имеем на это полное право, и шефу не должно быть до этого никакого дела. А если есть, то пошел он в пень.

— Логично.

— Тем более что есть у меня одна мыслишка, хочу ее проверить.

У меня целый ворох разнообразных догадок, но тебе об этом знать пока не надо.

— Какая?

— Потом скажу.

— Ну, потом так потом.

Мне сейчас важно знать, что же хочет шеф — а то, что это связано с документами, которые я видела, однозначно. Но отчего у него был такой испуганный голос? И он даже не спросил, почему меня нет на работе, и вообще ни о чем не спросил, и несколько дней не выходил на связь, хотя обычно звонит даже в выходные… Что-то странное, совсем не в его привычках.

— Мне кажется, сейчас сюда явится совсем не твой брат.

— То есть?

— Думаю, тот, кто имеет отношение к тем документам, копии которых он мне приносил, зачищает концы. То-то я удивлялась, что шеф не звонит!

— Ты хочешь сказать, что Серега тебя подставляет?

— Думаю, да. Голос у него был… неживой какой-то. Словно заученную фразу говорил. Хотя он эту фразу и так говорил постоянно, но тем не менее, думаю, сейчас сюда явится совсем не твой брат. А даже если и он, то с ним будет еще кто-то, гораздо менее приятный.

— Серега не такой!

— Валера, когда выбирать приходится между собственной жизнью и чьей-то еще, всегда выбираешь ту жизнь, которая тебе дороже. Если бы у меня был выбор между моей жизнью и жизнью детей, я бы выбрала детей, а со мной уж как Бог даст, а вот между своей жизнью и жизнью любого другого сапиенса я бы выбрала себя, и это естественно. Так и для твоего брата моя жизнь гораздо менее ценна, чем его собственная, и это как раз тоже вполне естественно.

— Понятно, согласен. Хотя представить себе не могу, чтобы Серега впутался в какую-то скверную историю и теперь творит такое. Ну ладно, а делать-то что будем? Нужно оружие?

— А оно в больничном подвале осталось, и это, я думаю, хорошо: кто знает, что на нем значится, учитывая, у кого мы это оружие отняли? Так что, я думаю, сейчас нужно звонить в полицию и адвокату. Пусть поработают наконец, не все же нам за них трудиться.

— Сейчас позвоню.

— И что ты скажешь? Как ты станешь объяснять, кто ты такой? Нет, я сама. Уведи из дома Деньку.

— Я не оставлю тебя.

— Если это те, о ком я думаю, ты мне никак не поможешь, а вот присутствие Дениса мне помешает. Тут есть люк на крышу, поднимитесь туда и выйдите через соседний подъезд, делов-то. А я сейчас позвоню в полицию и этому… Ершову. Главное, уведи отсюда Дениса.

Пусть сам все объясняет Деньке, у него это как-то лучше получается, а у меня времени совсем в обрез. И хотя я сейчас рискую прослыть параноичкой, это фигня по сравнению с тем, что может случиться. И сама я с этим, скорее всего, не справлюсь, а даже если справлюсь — куда потом девать трупы? Но звонить я никому не стану. Думаю, я достаточно хорошо поняла, что происходит, чтобы переиграть шефа и выставить его исчадием ада. А если не смогу, у меня все равно есть план Б.

15

У шефа бледный вид, он один, но я уверена, что затевается что-то нехорошее. Я открываю дверь — шеф заходит, роняет что-то, застревает в дверях, а с нижнего этажа метнулись две тени — ну, я так и знала. Меня втолкнули в прихожую, один из нападающих обежал квартиру, второй держит меня.

— Никого.

Шеф прячет глаза — видимо, фантомные боли, оставшиеся от его совести, все еще иногда беспокоят.

— И что это значит, Сергей Станиславович?

— Это… Ольга Владимировна, вы просто поймите меня правильно, я…

— То есть вам очень важно, чтобы перед смертью я вас правильно поняла?

Он судорожно сглотнул и отвернулся. Собственно, он просто должен сделать то, что должен, выхода у него нет никакого — ему надо оправдаться перед теми, кого надували с помощью подставных фирм. А если нет Ирины и нет меня, вполне можно и обосновать, как мы обе это провернули, а потом я убрала подельницу, а сама, например, случайно выпала из окна. Или отравилась газом. Или умерла от сердечной недостаточности. Ну, как вариант.

— Я хочу с ней поговорить.

— Дело ваше, — тот, что повыше, отошел к стене. — Хотя время нас поджимает.

— Это недолго. Я должен выяснить для себя… Выйдите оба.

Он старается не смотреть на меня, его взгляд мечется по комнате — и ни на чем не останавливается. Одно дело — взорвать машину, другое — смотреть в глаза человеку, которого сейчас убьют по твоему приказу. Он слабый, и всегда был таким, даже убить самостоятельно не сумел.

— Зачем вы показали мне те документы? Чтобы узнать, поймет ли кто-то из них, что произошло? Я поняла, и не думаю, что я уникальна. Кто-то бы тоже разобрался. Вы не смогли уничтожить все?