Право безумной ночи

Я знаю своего сына. Если сейчас я примусь причитать и глотать слезы, он нипочем не станет выяснять со мной отношения и задавать неудобные вопросы — просто потому, что на фоне новых переживаний позабудет о старой обиде. Вот я сейчас понагнетаю, и Денька сделает то, что я ему говорю, и завтра они оба улетят туда, где их не достанет вся эта история. А я здесь решу проблемы так или иначе, не оглядываясь на близнецов.

— Да одежду теплую не забудь!

— Мама, там жара!

— Мало ли… Я в Интернете читала, что как-то там даже снег выпал…

— Это зимой, мама. Где наши паспорта?

— Да где ж! Вы их у себя в гадюшнике храните, я туда и не лезу. Ищи.

— Ага, понял. Вот она, папка… Мам, а что у Мэтта с глазом?

— Да кто знает? Они здесь ничего толком сказать не могут, потому что нет нужной аппаратуры.

— Как всегда!

— И пластика ему, видимо, понадобится, а уж там-то… Я так благодарна Марконову, что он все это организовал!

— Да, стоящий мужик, хотя и очень странный, — Денька запихивает в рюкзак белье и носки. — Надолго мы туда?

— Откуда мне знать, сынка… Зависит от того, как Матвей будет выздоравливать. Но мне будет спокойнее, если ты будешь с ним рядом — и ему будет лучше, если вы будете вдвоем. Мы уже обсуждали это.

— Просто я не думал, что так скоро.

— Я тоже, но у Матвея времени нет. И я рада, что вы будете вдвоем, ему так будет легче.

— Это понятно. И при пластике у них будет образец того, что нужно сделать с его лицом.

— Вот ведь… Я об этом не подумала, а ведь ты прав! День, щетки зубные надо новые купить и станки для бритья. Давай-ка сейчас по магазинам проедемся, купим тебе и Матвею приличных обновок, а то что ж в ношеном ехать…

— Мама!

— Что — мама? Ты посмотри на свои штаны!

— Нормальные у меня штаны.

— Я не говорю, что они психические, но они годятся только на роль тряпки. Едем за покупками или ты хочешь довести меня до инфаркта?

Мои дети ненавидят ходить по магазинам. Чтобы купить им одежду или обувь, мне приходится из кожи вон лезть, проявлять чудеса дипломатии и использовать все свое умение манипулирования их сознанием. Я уговариваю, угрожаю, давлю на психику, но поход по магазинам все равно превращается в обоюдную пытку. Я готова купить им что угодно, лишь бы они согласились это надеть, а они придирчиво меряют десяток джинсов, на мой взгляд, абсолютно одинаковых, и выбирают, выбирают, чтобы в итоге какие-то из них все-таки счесть приемлемым вариантом, хотя вот убейте меня, а я разницы не вижу. С остальными вещами та же история, причем близнецы хором утверждают, что я ничего не смыслю в моде. Это я-то! Но они считают, что не смыслю.

— День, кроссовки эти здесь можно носить, а там неприлично. Ну, и прочее. Поехали, сынка, купим чего-то одеться, и на ноги, и шапочки, там же солнце, голову напечет, и тогда…

— Мать, а ведь ты сейчас морочишь мне голову.

Денис смотрит на меня пристально и очень знакомо. Так иногда смотрю я сама, когда хочу кого-то загнать в угол.

— Ты решила сбить меня с толку, запудрить мозги, чтобы я не думал о том, что здесь происходило в последний час. И у тебя почти получилось — снимаю шляпу, умеешь ты дергать за нужные ниточки. Но почти — не считается. И пока я не услышу, что произошло, я шагу отсюда не сделаю, и никаких шапочек!

Да, мальчик вырос. И вырос очень похожим на меня, причем не думаю, что это слишком хорошо для него.

16

— Я просто поверить не могу!

Валерий меряет комнату шагами, ероша волосы. Я понимаю его — только что он собственными ушами слышал, что его младший братишка дважды пытался его убить.

— Это недоразумение какое-то…

— Валера, никакого недоразумения. У меня было много времени, чтобы подумать, я свела все в кучу, и получилась такая очень четкая, в общем, картинка.

— И ты молчала!

— А ты бы мне поверил?

Он вздыхает и опускает голову.

— Нет, не поверил бы… Ни за что бы не поверил! Знаешь, даже сейчас я вот понимаю, что это правда, а разум отказывается принимать. За что, почему? Мы не виделись много лет, я никак ему не мешал, ни на что не претендовал…

— Валера, может, археолог ты и хороший, а в людях ни хрена не разбираешься. Как это — за что? Да за все: за то, что смог послать в пень папашу, за то, что занимаешься тем, чем всегда хотел, за то, что успешен в своем деле. А брательник твой, скажу тебе как другу, в роли руководителя фирмы — вообще не взлетает. Не любит он дело, которым занимается, и не вникает в него, радости оно ему не приносит. А тут еще дражайший папаша постоянно контролирует, строит его, как пацана… А ты живешь себе, как дельфин в море, и в ус не дуешь — сам себе хозяин, за границей работаешь, книги издаешь, и плевать тебе на папу и его бизнес. Брат твой в эти риски провальные влез только затем, чтоб по-быстрому бабла срубить и пропасть с папашиного радара. Со мной он этими планами — инвестиции я имею в виду — не поделился, он же знал, что я сразу пойму, в чем дело, но если б поделился, то не пролетел бы с деньгами, и его эта мысль бесила: ведь я бы разобралась, а он — нет! Потому и влез в это дело с «Металлинвестом».

— Расскажи.