Право безумной ночи

Валерий смотрит на нас во все глаза. Вот сейчас он, возможно, понял то, что я говорила ему, когда убила киллеров, принявших на меня контракт: что чувствует человек, когда его превращают просто в кусок мяса.

— Но я тебе мешала, да? Артур, тебе что, денег было мало? Зачем тебе все это понадобилось?

— Ты Мишу Семеновых пожалела? Оль, очнись: этот парень нажил миллиарды не потому, что он альтруист.

— Я знаю. Но есть такая вещь, как профессиональная этика. Ты сам меня этому учил, помнишь?

— Да, учил. Когда они пригласили меня для экспертизы, я ничего такого не планировал. Дело в том, что я хорошо знаком с реальным сектором экономики, а все эти умирающие заводы и фабрики никогда не принимал в расчет. А тут я свел воедино все показатели, и получилось такое, от чего голова закружилась. И ведь можно было в обмен на эту информацию получить часть в предприятии, участвовать в прибыли, а со временем найти способ и забрать дело под себя! Но, конечно, если бы предприятие взял Семеновых, у меня бы это не получилось, а вот с другими — получилось бы!

— И потому ты сдал Осокина, Басанского и шефа — чтобы отвлечь внимание от себя и этих проектов.

— Да я раскусил их нехитрый гешефт за час, когда свел балансы. Это не сложнее, чем задачка из твоего учебника, помнишь?

— Еще бы. И сдал ты их технично, так, что никто тебя не заподозрил.

— Конечно. И отдал им несколько предприятий для инвестиций, расписав все честь честью.

— Ну, совсем уж ничего не дать ты тоже не мог.

— Конечно.

— Тогда объясни мне, Артур. Ну ладно, ты хотел убить меня. Но детей-то за что? Неужели все дело в части предприятия, которую ты зажилил тогда, пытаясь напугать меня призраком голодной смерти?

Он смотрит на меня молча, а часики тикают, и времени в обрез. Конечно, в конце концов он мне скажет — потом. Но это если мне удастся его вытащить отсюда живым и порасспросить. Потому что, если нас с ним обнаружит охрана, расставленная Фроловым, я этого сукина сына просто прирежу.

— Я хотел их убить, потому что они — дети Клима.

— И что?

— Ты ведь не вышла за меня тогда. Ты осталась одна, без денег и без защиты, с двумя маленькими детьми на руках, но ты даже не рассматривала эту возможность — выйти за меня замуж.

— Нет, конечно. Зачем бы я стала это делать?

— Чтобы выжить.

— Но я и так выжила.

— Да, но тогда ты этого не знала. И все равно не вышла за меня и вычеркнула меня из жизни.

— Только не говори, что тебя это обидело и ты все эти годы копил обиду.

— Все эти годы я любил тебя.

Я уставилась на него, как баран на новые ворота. Я даже представить себе не могла такого поворота дела. Артур в принципе не мог испытывать подобных чувств. Он и вообще никаких чувств не испытывает.

— Ты была женой моего лучшего друга. Конечно, я не посмел бы сказать тебе. Клим всегда получал самое лучшее: лучших женщин, счастливый шанс, прекрасных детей, рожденных ему любимой женой, которая была влюблена в него до самого нутра. И я, друг семьи и деловой партнер. У меня, конечно, нет и не было ни такой яркой внешности, как у Клима, ни такой харизмы, но я всегда был умнее его, а все лучшее все равно доставалось ему. И даже его смерть это не изменила.

— А ты думал, что изменит?

— Думал, изменит. Я вычислил того, кто убил Клима, вычислил заказчика. Мне казалось, когда ты отомстишь, то успокоишься и задумаешься, как жить дальше. Но ты слишком эмоциональна, Оля. И была, и есть. Ты ведь даже сейчас не захотела бы выйти за меня.

— Нет, конечно. Я была женой Клима, и я до сих пор его жена. Но есть что-то другое, Артур. Я хочу знать.

— Да все так просто, Оля. Наш общий бизнес приносит хорошие деньги.

— И что?

— Я тогда солгал тебе. Часть Клима принадлежит тебе и детям.

— Это я уже знаю, но почему ты ждал столько лет? Ведь все эти годы…

— Да, все эти годы я знал, что рано или поздно это выяснится. А пару месяцев назад некий Ершов Дмитрий Васильевич поинтересовался содержанием устава предприятия. По заданию господина Марконова, кстати. Копия устава хранится в регистрационной палате, и ты в свое время не стала делать запрос. Но твой друг Марконов решил, что здесь что-то нечисто, и прислал ушлого адвоката. Рано или поздно ты бы все узнала.

— То есть часть Клима переходит к тебе, только если нет иных наследников?

— Именно, солнышко. Тогда я солгал тебе, чтобы ты вышла за меня, а потом уже не стал говорить правду — зачем? Но ты бы узнала, и тогда…

— Да ничего бы тогда не было, Артур. Мое мнение о тебе не изменилось бы. Цену твоей дружбы я узнала в тот день, когда ты явился ко мне в дом с этим чудовищным предложением. Со смертью Клима для меня умерло все, а ты вот так буднично предложил мне свою постель. Ты ведь даже не понял, почему я отказалась тебя видеть после этого. И требовать часть прибыли твоей фирмы я не стала бы никогда, уж это ты мог бы понять.

— Ты слишком эмоциональна, это сложно просчитать. Зато вот с этим слизняком ты запросто вскочила в койку, да? А до этого с Марконовым.

— Это не твое дело, Артур. Я бы никогда не стала спать с тобой, даже если бы стала вдруг нищей.

— Почему?