Право бурной ночи

– Пошли мы, в общем, в парилку. А я на самом деле совсем не подумал о последствиях. От высокой температуры клей, на котором держался парик, потек, и когда Жанночка вцепилась в мои волосы, любит она это делать в определенные минуты, – смущенно потупился рассказчик, – они, волосы-то, и того. Слетели. Она вначале испугалась, подумала, что на самом деле скальп с меня сняла. А потом все поняла, и… – Гришу передернуло, – как жив остался – не знаю! Она, блин, оборотень какой-то, когтищи откуда-то появились – во! Морда зверская, волосы дыбом – мама родная, так и импотентом стать можно! И, главное, ведь парилка маленькая, тесная, не спрячешься, да еще камни эти дурацкие раскаленные. Я пока выход нашел, она меня вон как изодрала! – показал страдалец на глубокие царапины, покрывающие все его тело. Кроме одной части, оставшейся неприкосновенной. Похоже, за нее Гришуня бился как лев и уберег!

– …! – в сердцах продемонстрировал Алексей глубокие познания народного фольклора. – Большего идиота захочешь найти – так и нету. Ну, да ничего не поделаешь, что сделано, то сделано. Ты мне лучше вот что скажи. Ты там всю прислугу видел?

– Не знаю, но троих видел.

– А хорошо их разглядел?

– Не очень. Чего мне их рассматривать, у меня было на кого смотреть.

– Хотя бы приблизительно описать сможешь?

– Попробую, – и Гриша, напряженно морща лоб, принялся вспоминать внешний вид прислуги. Он очень старался загладить свою вину, поэтому описание вышло довольно подробным. Сердце Алексея бешено заколотилось. «Дядька Алька, привези мне маму и папу!» – зазвучал в голове звонкий голосок Кузнечика.

– А как их зовут? – стараясь не выдать своего волнения, спросил он Гришуню.

– Как же это? Сейчас, сейчас. А, вспомнил! – обрадовался тот. – Мужика – Павел, а женщин, кажется, Ксюша и Марина. А зачем они вам?

– Значит, надо. – «Они или нет? Черт, как же их увидеть, а еще лучше – сфотографировать?» – Ладно, с этим потом. Хорошо, хоть твои документы у нас, а то пропало бы все.

– Вот одежда – пропала, – горестно шмыгнул носом Таратайкин. – Какие хорошие вещи были, я ведь, когда вами работал, только фирменное одевал, дорогущее. Может, компенсируете, а?

– Ты, родной, сейчас в качестве компенсации голый до города пойдешь, – прошипел Виктор. – Завалил все дело и еще имеет наглость что-то про компенсацию бухтеть. А ну, выходи! – затормозил он машину.

– Не надо! – вцепился обеими руками в спинку сиденья Григорий Бенедиктович. – Я больше не буду!

– Детский сад! – усмехнулся Алексей. – Черт с ним, пусть сидит. Поехали!

– Куда, к нам или, может, к Анжеле и девочкам? – не мог успокоиться Виктор. – Они будут очень рады пообщаться с нашим оболтусом поплотнее, особенно когда он полностью готов, раздеваться не надо.

– Какая такая Анжела? – заволновался Гришуня. – Не надо к Анжеле, не хочу к девочкам.

– Как, совсем? Ориентацию с перепугу сменил?

– Никогда! – твердо ответил Таратайкин. – Сейчас не хочу. Одеться бы мне, тогда видно будет.

– Ишь, хорохорится! Поехали к нам, пусть этот отмоется, а мы пока подумаем, что дальше делать, – вынес окончательное решение Алексей.

Глава 19

Когда они добрались до дома, в котором снимали квартиру, ночь единолично завладела городом. Но, несмотря на поздний час, во дворе еще тусовались собачники, поэтому вывести Таратайкина из машины в таком виде не представлялось возможным, даже если завернуть его в целлофан. Трудно не заметить гигантскую сосиску, которая еще и ходит! Пришлось оставить Гришуню в машине дожидаться, пока Виктор вынесет ему какую-нибудь одежду.

Войдя в квартиру, Григорий Бенедиктович сразу же оккупировал ванную. Виктор отправился наспех сооружать легкий ужин, а Алексей без сил упал в кресло. И тут затренькал мобильный. Звонок был с телефона Анны. На звук из кухни прибежал Виктор. Так, похоже, вторая часть марлезонского балета началась. Выдохнув, Алексей взял трубку.

– Слушаю.

– Как же к тебе обращаться теперь, урод? – прошипела Жанна.

– Если вас не затруднит, по имени-отчеству. Могу напомнить – Алексей Викторович. Можно и господин Майоров.

– Хватит из меня дуру делать! – завыла мадам. – Достаточно развлекся за чужой счет, какой ты, к… матери, Майоров… лысый! Настоящее имя говори, ну!

– В данный момент, милейшая, вы и говорите именно с Майоровым. А что касается гражданина, с которым вы, м-м-м, спали, то это мой двойник, который иногда меня выручает.

– …! – плевался грязью нежный цветочек. – А по телефону, значит, ты со мной мурлыкал? Ну и сволочь ты, Майоров! Не стыдно так развлекаться-то!..

– Стоп, стоп, хватит ненормативной лексики, смените тон. Позвольте напомнить, что вы сами использовали чужое имя, чтобы подобраться ко мне поближе, разве нет?

– Ну и что? Если любишь, все средства хороши. А я ведь тебя столько лет ждала, тварь, тварь, тварь! – заблажила собеседница.

– Цель, значит, средства оправдывает? Тоже мне, Игнаций Лойола местечкового разлива! И что за цель убогая – прыгнуть в постель Майорова!

– Не тебе судить, козел!