Право быть

— Ее голос… — Маркиза мелко задрожала, и все морщинки разом пришли в движение, покрывая старческое лицо рябью. — От него так больно… Я думала, что умру, но когда он утих, боли стало еще больше!

Любопытно. Боль, говорите? Присутствие сей сквернонравой госпожи обычно свидетельствует: происходила схватка. Сражение. А может быть, настоящая война, потому что во всех иных случаях, как показывал опыт, человек не испытывал неприятных ощущений. Если, разумеется, целью волшебницы не являлось именно нанесение вреда. Учитывая возраст маркизы, могу предположить, что воздействие было осторожным и все-таки наткнулось на сопротивление. Сестра оказалась более стойкой, чем брат, и пыталась бороться с говорящей? Да, шансов на победу не было, но сам дух… Остается только надеяться, что Льюс унаследовал фамильное упорство и отвагу в полной мере.

— Ее больше не будет.

— Боли? — с надеждой спросила старуха.

— И боли тоже. Но главное, вашей обидчицы больше не будет. Никогда.

— Она…

— Она умерла, а вы живы. — Я помедлил самую малость, чтобы уверенно заявить: — И будете жить.

— Жить… В заключении? Нет, лучше убейте меня прямо сейчас, вы ведь умеете это делать, должны уметь… А прочим скажите, что сумасшедшая старуха умерла сама! Прошу вас!

Думает, что мы собираемся забрать ее в тюрьму? Пресветлая Владычица… Ну конечно. Несомненно, в гибели герцога есть и вина его сестры, не такая уж великая, но воспаленное сознание испуганной и измученной болью женщины любой невинный проступок мoгло превратить в чудовищное злодеяние. Быть осужденной и приговоренной при жизни? Постыдно. А когда в дело вмешиваются понятия о чести, смерть всегда представляется наилучшим решением трудной задачи.

— Помогите мне умереть!

Еще несколько дней назад я исполнил бы вашу просьбу, дуве, со всем возможным старанием. Потому что не знал другого пути.

— Доверьтесь мне.

Накрываю ладонями седые виски и смотрю. Напряженно смотрю в муть мечущегося взгляда, пока стремительно, так, что захватывает дух, не проваливаюсь в Единение сознаний…

…Непристойно приходить в чужой дом с закрытым лицом. Но куда более непристойно не объяснять причину нарушения правил приличия. Даже не попытается? Нравы молодых становятся все отвратительнее. Впрочем, окажись они другими, можно ли было бы получить все возможные удовольствия с помощью одних только денег? Что ж, в продажности есть своя прелесть, и чем алчнее народится новое поколение, тем легче прежнему будет им управлять. Пока у молодых волков не отрастут собственные клыки, а они отрастут, будьте уверены!

— Что вам угодно?

Ни звука. Еще и медлит с ответом? Экая нахалка!

— Зачем вы пришли в мой дом?

И как она вошла, позвольте узнать? Брийт ведь не приходил с докладом.

— За сущей безделицей. Мне нужно совсем немногое…

Бормочет что-то тряпке, в которую закуталась.

— Вы можете говорить громче?

— Как пожелаете!

Что это? Кричит? Ну, милочка, ты совершила ошибку! Сейчас сбегутся слуги и выгонят тебя взашей!

— Подите вон.

Немедленно, подбирайте ваши пышные юбки и проваливайте! И если спустя минуту в этой комнате еще будет витать сырость ваших духов…

Почему я не слышу собственного голоса?!

— Непременно. Задерживаться долго не буду. Но вместе со мной уйдет кое-что еще.

— Убирайтесь!

Я словно шепчу одними губами… Что случилось? Неужели я вдруг потеряла голос?

— Я могла бы предложить вам награду за услугу, в которой нуждаюсь, но вы ведь слишком богаты, чтобы в чем-то нуждаться, верно? Значит, послужите мне просто так, по доброте сердечной. Доброте моего сердца.

Дыхание перехватывает. Не могу сделать и вдоха. Кровь… Остановилась? Но почему она так больно стучится в лоб?

— Слуги…

Воздуха хватило только на жалкий всхлип. Надо было его сберечь. Наверное. Я прожила бы дольше. Дольше… С этим проклятым песком, в который вдруг превратилась вся кровь в моем теле? Раскаленным песком…

— Вы так хорошо умеете управляться с прислугой, что наверняка в точности знаете, как должна вести себя примерная служанка.

Я не подчинюсь тебе! Я лучше умру, чем…

— А теперь слушайте внимательно и запоминайте каждое мое указание. Хотя… Так и быть, я возьму на себя труд позаботиться, чтобы вы не забыли ни словечка.

Не хочу слушать! Не…

Он заполняет собой все, ее голос. Бурный поток, с которым невозможно бороться…

Но в котором можно постараться удержаться на плаву, пока он не достигнет спокойных вод. И вы удержитесь, дуве. Слышите меня?

…Я… удержусь.

«Не слишком-то честно вмешиваться в чужую память», — упрекнула меня Мантия.

Знаю. Но очередной труп на руках мне сейчас не нужен.

«А потом? Что случится, когда она вспомнит, как все было на самом деле?»

Разве я внес в ее сознание чужие мысли? Она боролась. Она надеялась на успех своей борьбы.

«Не зная неизбежного исхода».

Та, другая, тоже не догадывалась, к чему приведет сражение с серебром.

«И ей ты тоже мог помочь?»

Хороший вопрос. Коварный.