Право голодных (СИ)

Он ушёл первым. Заперся в комнате, и всё никак не мог опьянеть до такого состояния, чтобы забыться. И он пил прямо из горла – стаканы давно все разбились, один за одним попадали из трясущихся рук, – и думал о том, что ребёнок всегда должен будет просить прощения у родителя. И всегда сам же будет его прощать. Потому что отец – это отец. И каким бы он ни был, Тэхён не сможет от него отказаться. Всегда будет в нём нуждаться. Всегда будет его ждать. Дождётся ли?

В нём накопилось слишком много неотвратимости. Он понимал, что у него ничего не осталось. Ни семьи. Ни любви. И даже лучший друг вряд ли ещё долго протянет, так с ним нянчиться. Поэтому Тэхён пил. Поэтому он хотел отречься от чувств. Он хотел потерять все свои воспоминания. И в тоже время он отчаянно за них цеплялся и раз за разом возвращался к тому дню, когда она его оставила.

Надо было просить у неё прощения. Надо было сказать, что они ничего не значат – другие девушки. Надо было позвонить Чие, чтобы она подтвердила диагноз. Надо было сделать тысячу вещей.

Только ни одна из них не заставила бы Дженни изменить решение.

И всё же он её ждал.

Когда она позвонила, он спал. День перестал делиться на часы сна и бодрствования, превратился в бесконечное туманное состояние. Когда-то становилось чуть лучше, когда-то – чуть хуже, но в общем и целом он просто лежал и пялился в потолок, ни о чём не думая и чувствуя лишь инертную боль в голове, печени и желудке.

Он подумал, что случилась какая-то жуткая ситуация. Иначе она бы не набрала. А после она заговорила о Чонхёне, об уважении и о том, что она не хочет о нём помнить. Тэхён мало что понимал кроме того, что ему надо увидеть её. Срочно. Иной возможности может не представиться.

– Не смей садиться за руль! – Крикнула она в трубку, и у него по телу разлилось тепло. Значит, она о нём переживает. Всё ещё. Несмотря ни на что. Он для неё что-то значит.

Чонгук на удивление быстро дал ему адрес Дженни, но Тэхён не обратил на это внимания. Он испугался собственного отражения в зеркале. До этого не было причин туда заглядывать, а тут вдруг – появилась. На него смотрел не холёный парень с крупными, но гармоничными чертами лица. На него смотрело чудовище.

Из-за худобы казалось, что глаза – больные и пустые – занимают всё лицо, и скулы торчали, как никогда раньше. Кожа на щеках осунулась, он весь стал каким-то сухим и жутким. Потрескавшиеся губы, ставшие почти белыми, и язык, покрывшийся жёлтым налётом, не добавляли образу элегантности.

У Тэхёна волосы стали длинными, почти отросли до каре, и щетина, о которую Дженни кололась своими щеками по утрам, превратилась в настоящую бороду – не очень густую, жидкую даже, неопрятную. Он был некрасив в тот момент. Он понимал это, и не мог появиться перед ней в подобном состоянии.

С волосами ничего было не поделать, только вымыть их несколько раз, как и всего себя. Он чувствовал грязь физически, кожа казалась липкой и потрескавшейся, будто от неё в любой момент могли начать отпадать чешуйки – как от дракона. Как от старого, умирающего зверя. Он таким себя и чувствовал – умирающим. Душ занял слишком много времени: он уставал, горячая вода морила в сон и жутко хотелось выпить ещё, чтобы перестало так колотиться сердце.

Пока он сбривал бороду, исполосовал лицо в кровь. Руки абсолютно не слушались, бритва выпадала из дрожащих пальцев несколько раз. В белоснежной раковине пена смешивалась с его кровью.

Он долго выбирал, что надеть. Разучился подбирать наряды, хорошо выглядеть. В конце концов достал штаны, которые пришлось поддерживать ремнём на последней дырочке – они спадали с него, и худи, когда-то сидящую по размеру, но теперь висящую на нём, как на вешалке. Он долго держал в руках бутылку коньяка и сомневался. Выпить надо было. Чтобы нормально говорить, чтобы не разорвалось сердце – не в метафоричном, в прямом смысле этого слова. Но казалось неправильным идти к ней пьяным, хотя он, конечно, и был таким.

– Да пошла ты, – разозлился неожиданно и остро. Давно не испытывал таких ярких чувств, и это поразило его, заставило усомниться в том, что он сможет пережить эту встречу.

Разозлился на бутылку, конечно. И бросил её в стену, и смотрел, как разлетаются во все стороны маленькие осколки. До него не долетело. Может, если бы он пришёл к ней раненый, она бы его пожалела?

Нет.

Тэхён вызвал такси, как и обещал. Назвал её адрес. Его трясло так, что казалось, кости вот-вот должны были стереться друг о друга в пыль. И он почти забыл заплатить водителю, не извинился, бросил какую-то грубость.

Тэхён никогда не думал о других людях слишком много, но пьянство сделало его совсем бесчувственным.

Её дом был похож на предыдущий. Такой же жалкий, серый и бедный, как и раньше. Домофон был сломан, и Тэхён окунулся в сырой запах многоэтажки. Те же стены, выкрашенные в невнятный зелёный цвет, те же обшарпанные двери.

Ему стало смешно от собственного снобизма. Он выглядел куда хуже чёртового этого дома. И дал Дженни куда меньше, чем он. Ни крова, ни ощущения безопасности. Только разочарование.