Право имею

— Не стрелять! — взревел Вадим, но никто не слушал его. Да и стреляли уже не только его люди — один за другим они стали падать в снег, прежде чем третий понял, что стреляют еще откуда-то. У Евы еще не так хорошо получалось управляться со снайперским оружием, на каждого приходилось минимум две пули, в последнего всадила четыре, прежде чем попала в голову.

Глеб не мог контролировать все и попался снова — с нечленораздельным рыком Вадим сбил его с ног, так спрятавшись и от снайпера и выбив пистолет из рук Глеба. Прежде, чем Глеб даже откашляться успел, брат размахнулся и ударил в маску так, что треснуло стекло.

— Знаешь, как мы узнали, что это, сука, ты?! — проревел Вадим. Михаил потянул его за собой, позвал:

— Он не один, уходим.

— А ты ж нас не нашел, гнида! Приходил поздороваться и на нашел, да? Батя тебе и не говорил никогда, что в стенах ниши. Трупы прятать, самим прятаться. Вы пока Жеку с его охранником мочили, мы туда спрятались. А там знаешь, как хорошо слышно?!

«Запуск детонатора. Время срабатывания — десять минут, отчет пошел», — снова только для них троих оповестила маска.

— Две минуты, — вслух приказал Глеб.

«Первый, не геройствуй! — у Евы был запыхавшийся голос, она спешила помочь. — Второй, ну ты б**, где?!» Ник ответил коротко и в рифму. Вадим замахнулся для второго удара, и брат не смог его оттащить. Более того — при ударе осколки маски и в его руку впились, но впечатались и в лицо Глеба через ткань.

— Эта сука узнала тебя! А ты убил ее. Не убил бы — никто бы и не поверил! А так? Зачем тебе ее убивать, а, уеба?

Глеб нащупал смерзшийся до состояния камня кусок льда. Подхватил его и ударил брата. Планировал в висок, получилось в скулу. Всю тушу Вадима бросило в сторону, и Михаил смог, наконец, стащить его с Первого.

— Мы нужны живые! Мы ему больше поднасрем живые, чем дохлые! — проорал Михаил. Глеб услышал грохот мотоцикла, старший брат тоже крутил головой и искал источник звука. «Одна минута» — произнесла система. Вадим был словно вошедший в раж пес — рвался снова драться. Не останавливало даже то, что Глеб подхватил упавшее у него оружие. Обернулся — и в тот момент произошло странное, чего Глеб не ожидал. Михаил, что до этого пытался спасти брата, оттащить, уговорить бежать, вдруг так же просто отрекся от него и отпустил. Не потому, что устал. Просто разжал руки и побежал — в лес, подальше отсюда. Вадим этого даже не заметил. Его перестали держать и он, словно бык на тряпку, ринулся на Глеба. И Глеб, как с быком, только шаг в сторону сделал. Как-то даже любуясь собой, он снял сигналившую маску. Вадим обернулся, поморщился, всматриваясь, и в этот момент Глеб надеялся — тот скажет, что обознался. Все-таки лицо-то было уже не то. Что-то подвело — может быть, глаза, может, упертость брата. Глеб не чувствовал страха, но впервые ощутил то, что, кажется, каждое задание испытывал Ник — азарт. Раньше он просто стрелял, теперь же, когда Вадим снова бросился на него, Глеб успел убрать пистолет в кобуру, а бракованную маску впечатать в лицо брата. Глеба едва не утянуло снова на землю, но он устоял, только сильно покачнулся. Он почему-то все еще старался держаться спиной к заложнику, с отрытым-то лицом. Хотя уже сейчас понимал — и этот заложник не жилец.

Маска прилипла к новому лицу, хотя Глеб не особо на это надеялся. Вадим остановился, попытался содрать ее с лица, но получил слабый, на последнем издыхании, удар током. Глеб не слышал обратного отчета, но по ставшим из поросячьих огромными глазам брата понял, что отсчитывались последние секунды. Он отошел на три шага, на всякий случай достал снова пистолет. Но у Вадима была более важная проблема — маска запищала протяжно, словно линия оборвалась. Глеб помнил этот писк слишком хорошо, он у него ассоциировался только со смертью Саши. Она улыбалась тогда — это даже на том полутемном видео было видно. Склад, черные тени, серые стены и ярким пятном среди этого улыбка на маске. Глеб понял, что улыбается тоже. Скулы болели так, словно он улыбался так долго, что успели задеревенеть мышцы. Вадим взвыл сереной, перекрыв писк маски, запоздало схватился за оружие и на этом моменте его голова разбилась.

На случаи потери маски всегда была куча запасных вариантов. Глеб выбрал балаклаву. Он прятал не столько лицо, сколько улыбку эту. Сейчас она казалась ему неуместной, неприличной, проявлением слабости. И в то же время он не мог уже ее убрать, даже в тот момент, когда развернулся и прицелился в голову заложника. Успел даже подумать, как хорошо, что обычная маска разлетелась. Вряд ли этот парень напоследок хотел бы увидеть эту улыбку.

Он не понял, что взрыв временно оглушил его, не заметил звона в ушах, да и к близкому рокоту отнесся как к само собой разумеющемуся — наверняка Ник искал Михаила в лесу. Нужно было стрелять до того, как доберутся остальные, потом соврать им, что свидетеля убило случайной пулей. Когда рокот мотоцикла стал невыносимо громким, Ник вырулил между ним и заложником, остановившись на линии огня. Рядом, в полутора метрах, тяжело дышала запыхавшаяся Ева.