Право имею

Полыхнуло так, словно бомба взорвалась. Глеб не понимал, почему не слышно крика, но потом, когда вернулась возможность видеть, рассмотрел: Павел прижимал к земле противника, впихнув ему в рот рукав своей толстовки, чтобы тот не орал. Вернулся и звук — глухой скулеж все же раздавался, достаточно тревожный, чтобы привлечь внимание посторонних.

Пока что противники просчитывались на Павле. У него были пустые руки, он их никогда не прятал (еще бы, руки нужны были ему, чтобы направлять огонь). И враги думали, что парень безоружен.

Глеб быстро выскочил из машины и, когда поравнялся с Павлом, тот спросил, не отрывая взгляда от пойманного:

— Добить?

— С собой возьмем, — скомандовал Глеб, сковывая руки пойманному. У того половина одежды почернела, а с близкого расстояния стало видно — нет там никакой одежды, это почернела кожа. Глеб подумал только, что кляп нужен более надежный, потому что, когда пойманный придет в себя, он будет голосить, даже если его пристрелить грозиться.

— Садист, — проворчал Павел, понимая, для чего Глебу живой враг.

* * *

Глеб не помнил (а может просто не запоминал), чтобы он явился к своим людям и не застал бы какого-то сюра. То, что осталось от Чертей, по-прежнему обитало в будущем бизнес-центре. Там шел ремонт (хотя сегодня Глеб работников уже отпустил), но одно крыло все еще не трогали, оно принадлежало остаткам команды. Только сместились они на первый этаж — к подвалу поближе. Глеб все тянул с тем, чтобы найти им более безопасное место. Потому что не хотелось становиться таким же, как Леонид: выделить им дом, приезжать туда с заданиями, втолковывать им свою идеологию.

В этот раз вокруг кухонного стола, словно за обрядом экзорцизма, собрались Кристина, Кир и Ева. Ева — в расстегнутом халате поверх пижамы и домашних тапочках, Кристина в мятой рубашке и шортах, Кир в джинсах и футболке, словно уходить куда-то собирался. Хотя, если он и покидал это место, то только в сопровождении и по веским причинам.

При виде Кристины Павел чертыхнулся, зажал нос и спрятался за стеной, словно это могло его спасти. Глеб тоже поморщился, глянул на Кристину, потом на Кира. Глеб держал пойманного, заломив руку за спину так, что тот почти падал лицом в пол.

— Я же просил не держать усилитель рядом с бесконтрольными, — напомнил Глеб раздраженно. Кристина ойкнула, поспешила сбежать к себе, но с интересом по пути осмотрела принесенного.

— Пришел порядки наводить, — проворчала Ева, сделав вид, что не заметила ношу Глеба. — У нее безопасная фаза. К тому же это не так действует.

Павел помнил, как это действует, ему было все еще очень стыдно за тот раз, хотя ничего страшного и не успело случиться. Но теперь он предпочитал избегать Кристину даже в ее безопасные фазы. Никто, к слову, не говорил, что способность Кристины работает через воздух, но все почему-то считали, что в безопасности, если просто задержат дыхание.

Единственным, кто заволновался, был Кир — вскочил со стула и, глядя то на обожженного, то на Глеба, спросил:

— Тебя опять пытались убить? Я же предупреждал…

— Определись уже, чего ты хочешь! — тут же разозлился Глеб. — Убиваем людей — плохо. Пытаюсь по хорошему что-то менять — тоже плохо.

— Так ты продолжаешь убивать! Только бравировать этим перестал! — повысил голос Кир. Павел старался на него не смотреть. Не потому что они не ладили, просто новый глаз Кира вызывал в нем какое-то иррациональное чувство страха. Кир без глаза его так не пугал, потому что там было все понятно — нет глаза и все. Когда благодаря Глебу ему поставили какой-то экспериментальный протез — стало хуже. Если не знать, то оно может и не заметно, но когда знаешь… было видно, что с вторым глазом Кира что-то не то и это распространялось на всего Кира, делая его каким-то жутким. Киборгом. При том, что из всех обитателей этого крыла Кир был самым безобидным.

— Ты бы прекращал использовать Ника как утилизатор, — прервала их спор Ева. — У тебя других способов нет? Стройки, кислота…

— Смотрите, как ты заговорила, — переключился на нее Глеб, но тон сбавил. Когда его не охранял Павел, того сменяла Ева. — А первое время как его боялась, словно он монстр какой.

— Да ты не боялся только потому, что смерти уже не боишься, — попыталась задеть Ева, но не особо получилось. Человек в руках Глеба начал приходить в себя, застонал. Из-за кляпа глухо и пока непонятно. Глеб опомнился и обоим бросил:

— Ладно, я по делу, потом поговорим, — и вытащил свою ношу из «кухни», повел дальше, вглубь крыла. Крик нарастал, кляп уже почти не глушил его.

— В конце концов, есть же ты, — бросила Ева Павлу. Тот пожал плечами:

— Думаю, ему интересно, кто этого человека прислал. А тут Ник лучше спрашивает.

Хотя Павел пытался казаться спокойным, все же проскользнуло, насколько ему не по себе от этого.

— Такие обычно не знают, кто их послал, — возразила Ева, но улыбнулась и тему перевела: — Вовремя ты к нам присоединился?

Павел понял — еще чуть-чуть и он сам мог оказаться в подвале с Ником. Ником, которому разрешили его сожрать. Так себе перспектива.