Право хотеть

Сон не шел на разноцветные альфредовы глаза. До сих пор он всю жизнь провел в доме у подножия высочайших земных гор, да ещё неделю на космическом лайнере, пока добирался до Лямбды. Духовная подготовка, конечно, помогала ему отдыхать во время перелета, но сегодня ни мантры, ни воспоминание о мандале, висевшей над постелью в отчем доме, не помогали. Альфред лежал на неудобном узком ложе, которое ему наскоро соорудили из чего попало, и смотрел во тьму. Тьма казалась ему зеленой. Острым чутьем он ощущал присутствие живых существ — и малых, в корнях и под корой дерева, и больших, тех, что дали ему приют. Одни эти хозяева могли свести с ума человека, некрепкого духом, но Альфреда они лишь смутно тревожили. Однако три смутные тревоги, да ещё мысль о Чинтамани — и вот будущий Вселенский монарх не спит, набираясь сил, а прислушивается.

Тоненько жужжит и звенит со всех сторон грибообразный советник Нидис. Это распределенный разум, созданный для того, чтобы познавать мир. Лямбду Таможенную он обживает уже давно, но все ещё далек от полноты познанья. Альфреду было очень приятно познакомиться, потому что советник был сама доброжелательность. И то сказать — уничтожить его целиком было невозможно, пищу он мог усваивать и из дерева, и из воздуха, и из камня, жизнь текла себе через него тихо и ровно, отчего бы не изливать на всех профильтрованную через грибные тела и нити чистейшую дождевую воду заодно с доброжелательностью? Отчего бы не заботиться о доме-дереве, одновременно размышляя, сравнивая и сопоставляя являемое в тысячах сенсорных клеток многообразие мира?

Советник Нгатабот не жужжит и не звенит. В зеленой тьме он видится, как коричневое пятно. Он недоброжелателен, недружелюбен, и к тому времени, как у госпожи Трини закончились приемные часы, вдруг из блондинки с рожками превратился в решетчатую конструкцию с пятью выступами, в которой и речь-то непонятно откуда звучит. Какое удивительное созданье, подумал Альфред, и как замечательно, что я это увидел…

А вот и госпожа Трини… она не спит. Альфред знает это совершенно непреложно, но то ли ей что-то не дает уснуть, то ли ей сон не нужен. Альфред внезапно решил, что это, пожалуй, нехорошо — лежать и подслушивать, как хозяйка дома не спит. К тому же, любопытство, конечно, не то, чтобы порок… Но из чего же будет произрастать великая справедливость Чакравартина ко всем живущим, как не из любознательности и любопытства? И вот, уступив такому рассуждению, юный путешественник встал с кочек и коряг, откинул плетеную циновку-одеяло и вышел в большую комнату. Госпожа Трини сидела там за своим рабочим столом, раскладывала карты при свете одного из живых светильников премудрого Нидиса. Неяркий свет положил на ее лицо резкие тени. Рядом со светильником дымилась самокрутка. Альфред вежливо кашлянул. Хозяйка подняла глаза от расклада.

— Не спится?

Альфред покачал головой.

— Тогда поболтаем, что ли…

— Угу.

— Да вы не тушуйтесь, Нидис не подслушивает, а советник вообще не здесь… Задали вы нам задачку, юноша.

Альфред вздохнул.

— Я вот все думаю — от скуки я много думаю, правда, и все одно и то же, а вот вы явились — и можно думать о вас. Каково это — быть Совершенным дитятей? Что у вас за жизнь была там, дома…

Альфред снова вздохнул.

— Ну, дома… что же. Очень простая жизнь. Родился, учился… особое обучение, конечно, программы составлены давным-давно…

— Чему же вас учили?

— Ну… древним языкам, и вообще языкам… йоге…созерцанию, философии. Музыке тоже. Стратегии. Высшей математике, шахматам. Боевым искусствам.

— Разносторонне. И что же вы?

— Сам не знаю. Дома мне казалось, я вижу весь мир, вот так в капельку воды смотрю — и вижу. А теперь понимаю, что я там будто в колодце сидел, видел что-то очень маленькое, какой-то малый участок. Оно так и должно быть, конечно, потому что… Папа и мама, знаете, я на них не ропщу. Но двадцать восемь поколений… за это время любое предназначение стирается, а у меня вдобавок разные глаза.

— Все-таки не хотите быть Совершенным?

— Попробовал бы я не хотеть, — печально сказал юноша. — Просто мне казалось, я понимаю, что это значит — там, дома… А теперь я не понимаю. Но это ведь естественно, да? Предки думали, что им нужен Вселенский монарх, да и Учителя с Ориона тоже зачем-то ведь существуют, прислали же вызов. Вот это меня сейчас влечет — и вместе с собой я увлекаю других. Простите, если я слишком сильно изменил путь вашей жизни…

Госпожа Трини рассмеялась печальным хриплым смехом.

— Слишком сильно! Уж поверьте мне, не сильнее, чем я сама когда-то… С вами-то мы завтра-послезавтра совершим обыкновенную кражу со взломом — вас, кстати, как совершенное создание, не пугает такая перспектива?

— Если мы не будем лишать жизни живых существ, — твердо сказал Альфред.

— Нет, живых лишать не будем, — госпожа Трини взяла самокрутку, затянулась, и Альфред поспешно отвел глаза, потому что в разрезе рукава снова блеснули спицы.

— Куда это вы...а, поняла. Что, страшно?

Альфред неопределенно забормотал. Ему было неловко.