Право хотеть

Все реже стал появляться Фынь в кружке патриотов. А Гер Шен Зон зачем-то все чаще многозначительно ему подмигивать.

И на вечерах в доме Луань Фынь все чаще о чем-то задумывался, о некитайском. Его вдруг стали влечь неизвестные земли и голоса незнакомых народов. Рассказам о кочевниках, покрытых шерстью, он перестал верить. Но зато стал ощущать неуловимый аромат иных поднебесных цивилизаций.

Так проходили месяцы. Прошла зима, весна, на исходе было и лето. Фынь давно не бывал в домике Люя. И вот, идя по улице, он повстречал Цзя Цзи. Тот был возбужден и первым окликнул Фыня.

— Здравствуй, Цзя Цзи. Рад тебя видеть в приподнятом настроении, — ответил Фынь.

— Свершилось! — выпалил тот.

— Что могло свершиться в этом сонном городишке?

— Свершилось! Мы нашли!

— А разве здесь что-то можно потерять?

— Как же! Задача «как помочь и очистить». Разве забыл?

— Так как же помочь и очистить? — спросил Фынь.

— Императора казнить, чиновников повесить!

— Так я и знал.

— Еще бы! Не будет императора — и проблема помощи ему отпадет сама собой. Не будет чиновников — не будет сорняков!

— А кто же это все казнит и повесит?

— Как кто? Разве не ты предлагал послать интеллигентов в народ?

— Я. Ну и что?

— А то, что мы, патриоты, пишем бумагу императору. Тот издает указ и всех интеллигентов под конвоем отправляют в народ. Народ враз вскипает и уничтожает и императора и чиновников!

— И всех остальных.

— Вот именно, — запыхавшись, закончил речь Цзя Цзи.

— И вот тогда приплывут самураи и наведут порядок, — добавил Фынь.

— Постой, какие самураи?

— Да уж ясное дело, не китайские!

Удивленный Цзя Цзи остановился, широко раскрыв глаза на мир. А Фынь зашагал домой. Он чувствовал, что бумага императору уже написана. Но тот и сам давно подумывает: что такое сделать с нашей китайской интеллигенцией, чтобы она Нас оставила в покое? И конвой уже ждет. Да только еще нет кораблей у самураев. А вдруг все случится, а самураи не приплывут?

И так страшно стало Фыню, что он остановился и прислушался. «А патриот ли я?» — вопрошал внутренний голос. «Тук, тук, тук», — отвечало ему сердце. И ничего изменить уже было нельзя.

А вечером дождливым и по-осеннему холодным Фынь сказал Луань:

— Скоро все изменится.

— Я знаю.

— Только вот самураи могут не приплыть.

— Могут.

— Как быть?

— Ждать.

Девушки могут ждать хоть до гробовой доски. А мужчины нет. Фынь не мог ждать. Он решил сам стать самураем. Построить большой корабль. Лучше два. Приплыть к самураям и сказать на их самурайском языке: «Что же вы, понимаешь, кораблей строить не научились?»

А те ему ответят:

— А мы выбрали иное стратегическое направление развития — военные технологии. Вот скоро научимся делать райфлеменов, затем грозных арморов, неустрашимых бомберов и неотвратимые рокетри. А тогда корабли нам и взапраду станут не нужны.

И улыбнутся, и бряцнут боевыми мечами в деревянных ножнах. И пойдут опять воевать, с мечтою о далеких звездах.

В чем смысл Вселенной? Не знают сего китайцы, не знает сего никто. Вот разве что самураи space vehicle построят и тогда!..

Можно было бы и завершить это повествование. Да уж больно велик наш Китай, и здесь двумя историями не отделаешься. Ощущается потребность в третьей, так сказать, для стройности миросозерцания и государственной упорядоченности. И вот вам третья история. Конечно, про Фыня, но не просто...

История номер три. «Фынь»

Как известно, у каждой Поднебесной должен быть свой император. У Поднебесной Фу был свой император по имени Фынь. Фынь был тихим императором. Вместо грохота барабанов и шелеста одежд министров его занимало только две проблемы:

1) Что такое Вселенная?

2) Что такое император Фынь?

Бывало, в особо прозрачные ночи он удалялся в императорскую обсерваторию и устремлялся мыслью к звездам. Такие ночные бдения весьма беспокоили весь двор. Наложницы обязаны были сопровождать Фыня в его астрономических трудах. От них требовалось не разговаривать громко, не чихать, не кашлять, не шептаться о предметах, не относящихся ко Вселенной. Обычно они располагались на мягких подушках вдоль стен и, поддерживая тонкими пальчиками усталые веки, время от времени роняли умные замечания о событиях в Универсуме.

Чиновники имели стандартные графики присутствия. Они располагались во дворе обсерватории и напряженно ждали рассвета. С юмором у китайских чиновников всегда было нелегко. Поэтому они всерьез принимали слова императора Фыня, которые тот бросал выходя поутру из обсерватории:

— Ну что, опять слабо напрягались? Солнце вновь на две минуты раньше выкатило.

Или:

— Опять все прозевали. Почему звезды поисчезали?

Или:

— Кто это ночью так небо раскрутил? Все звезды ушли куда-то вбок.

На эти каверзные вопросы у чиновников были заготовлены стандартные ответы, над которыми ломали в свое время головы целые департаменты. Чиновники отвечали:

— Куда нам небо раскручивать. Это быстрые мысли Вашего императорского Величества звезды разогнали. Или: