Право хотеть

В этот раз работа дается мне на редкость тяжело, зато интересно. Выяснение личности на фотографии заняло больше времени, чем хотелось бы — мне стало лень идти в редакцию и распугивать бедных журналистов. У них и так работа нервная, еще меня там не хватало. Потом, глядишь, не отойдут от потрясения — и выйдет очередной глянец с лейтмотивом «готик-стайл в каждый дом». И каждая вторая дура на улице начнет выглядеть, как я. Кому оно надо?

Поэтому пришлось прогуляться по сети, сравнение по внешнему облику — как два пальца отстрелить. Через пару дней нашелся — глупо было бы, такой симпатичный мальчик, еще бы его фоток не было в интернете.

Потом привлечь внимание, познакомиться, «Алиса, это пудинг. — Пудинг, это Алиса…» А вот уносить пудинг, пожалуй, не надо. Не советую. Он мне нужен, причем — что особенно печально — даже не для еды. Профессия такая, ничего не поделаешь.

Потом развиртуализоваться — почему бы и нет, если мне человек интересен, а ему интересен тот, кем притворяюсь я?

Можно было, конечно, и не знакомиться… но в чем же тогда романтика, а?

* * *

Все полтора часа Саша размышлял, стоит ли взять ее за руку. С одной стороны, надо бы — такая симпатичная девочка, интересная, и не дура… — причем далеко не дура, что встречается всё реже. Как говорится, хватай в охапку и беги. Куй железо, не отходя от кассы. И прочие размышления в подобном ключе.

Но с другой стороны — странная. Невооруженным глазом видно. И не поймешь даже толком, в чем дело. Единственное сравнение, которое приходило ему в голову — «шарахается от самой себя». И еще — очень нервная. И холодная, как ледышка.

А снег уже начинал таять, на улицах каша и слякоть — приходилось перепрыгивать через лужи, перебираться через снежные завалы и уворачиваться от падающих с крыш сосулек. С каждым пройденным шагом прогулка всё более категорически не удавалась. За шиворот Сашке падали куски грязного мокрого снега с крыш, спотыкался он на каждом неровном месте — впрочем, и на ровном тоже. Апофеозом происходящего стала машина, которая пронеслась рядом с тротуаром и обдала парня целой волной талой воды.

Он ахнул, отступил от мостовой и принялся отряхивать грязь с пальто, а девочка стояла, чему-то улыбалась и внимательно разглядывала Сашку. Раздался треск, и в окружении переливающихся на солнце осколков вниз полетел огромный кусок льда. Девочка провожала его глазами почти до самой Сашиной макушки, но потом сморгнула и резко отвернулась.

Ощущение опасности застало его врасплох, когда Саша был занят приведением своей внешности в порядок — нет, он и так уже выглядел дураком, но если не отряхнуться после такого душа — станешь в глазах прекрасной дамы совсем уж окончательным неуклюжим идиотом. Тем более, что она так внимательно смотрит… Поэтому он только в самую последнюю секунду успел увернуться от падающей с крыши ледяной… ну, если не смерти, то реанимации, как минимум. Конечно, упал — очередной раз, уже неоригинально — получил чувствительный удар по руке. А когда пришел в себя и поднялся — ее уже не было рядом.

Надо же, ушла.

* * *

С первого взгляда — это опять же, обратитесь к Горгоне, если данный вопрос всех так волнует. Она, вон, отвлеклась на секундочку — и тю-тю, нет головы. Ни красота не спасла неземная, ни очарование божественное. Интересно, признавался ли ей Персей в любви, прежде чем голову отрезать, а?

Поэтому меня очень занимает философский вопрос выбора. Мировая история — да Бог с ней, не мы ее делаем, не мы ее уничтожаем. Вопрос об отдельной человеческой личности вообще не стоит — это всё равно, что жалеть каждого муравья, на которого наступаешь, гуляя в парке. А вот как поступить, если профессионализм делает гадость тебе самой? Оказывается, несправедливость — это так обидно. И абсолютно нерадостно.

И я, блин, начинаю понимать все провожающие меня человеческие ненавидящие взгляды. Если с внезапностью и — тем более — с романтикой смириться вполне можно, то вот это ощущение отбираемого из рук надкушенного яблока — кисленького, самого душистого и зеленого, как семиринка — хуже быть ничего не может.

Я честно зарядила пистолет, я дважды перечитала инструкцию. Я тщательно выяснила историю вопроса. И ничего хорошего мне не светит в случае малодушия. Но, черт побери, на одной чаше весов — безупречная работа и почти уже выстраданный билет на свободу, а  на другой — то самое надкушенное яблоко.

Мое яблоко. В первый раз не помню, за сколько лет. Когда весь мир вокруг казенный, ужасно отдавать не хочется. Никому. Даже Богу, или куда они там отправляются, следуя по пути своих ниточек.

* * *

Паранойя накрывала Сашу, как никогда. Не помогали даже фильмы ужасов — вместо зловещих мертвецов и инфернальных монстров ему каждый день снилась Женя. Точнее, ее отсутствие. Как будто ее нет в сети. Как будто она не берет трубку. Как будто она говорит — «мы больше не увидимся».