Право хотеть

Он набирал ее номер снова и снова, звал на свидание, и готов был на край света и навсегда. А она ускользала, отмалчивалась, тянула время. А если встречались — на полчаса, не больше — опускала свои огромные черные глазищи и смотрела в пол. Или в стол. Мимо. Не на него.

Он маялся, и бил свою паранойю по щекам, выгонял ее из души поганой метлой, и еще вслед орал что-то очень обидное.

Он как-то встретился с Женей в метро — на той самой станции, куда однажды совсем не хотел спускаться — и уронил ей на ладонь серебряное колечко с прозрачно-искристым зеленым камнем. Как семиринка. И попросил остаться с ним навсегда.

* * *

Всё было, как и положено. Внезапно. Романтично. И ужасно несправедливо.

Шестнадцатого марта две тысячи десятого года левая рука смерти, локация — Земля, трехмерное измерение, перестала существовать.

А может, умерла.

Мир-паразит Юлия Андреева

Киев.

Январь 2006. Диссертация Христофора Коула

Первый раз термин «Мир-паразит» был использован профессором Джонатоном Харрером в статье «Чужие среди нас», напечатанной в «Шанте-лева» пять лет назад. После чего, такое явление, как феномен параллельного паразитирующего на других мирах мира, вошла в моду среди ученых. И это неудивительно, потому как, если прежде, мы могли всего лишь фиксировать показания очевидцев, о вдруг непостижимым образом удлинившемся коридоре в учреждение, или о появившейся невесть откуда комнате, которой прежде на этом месте не было, о возникающих и исчезающих зданиях, памятниках, садах, попасть в которые во все времена было возможным лишь в измененном состоянии сознания: (находясь в состоянии сна, алкогольном или наркотическом опьянении, пребывая в тоске или растерянности). Все похожие случаи автоматически классифицировались как зеркальные эффектам нашей вселенной, благодаря которым, срабатывал эффект Алисы и не желающие того люди, проникая в потусторонний мир, бродили там какое-то время ища выход, а найдя уже, как правило, не могли повторить свое путешествие. О чем-то подобном повествуют материалы взятые из фольклора (посещение страны фей, перемещение в далекое прошлое, пр.).

При этом профессор Джонатон Харрер впервые делает различие между параллельным миром (в дальнейшем ПМ), в который попадает человек из нашего мира, и миром-паразитом (в дальнейшем МП), замечая в частности, что МП — это изначально не населенный мир. Это пустое пространство, причем внешне скопированное с чего-то узнаваемого в нашем мире. Например, если речь идет о лишней комнате в гостинице (нашумевший случай), то фальшивая комната будет точно такая же, как и все остальные номера. В приводимом профессором Харрером случае, говорится о поддельном гостиничном номере 13, который возник между номером 12 и 13, причем там, где разместить комнату не представляется возможным, поскольку правая стена номера 12 одновременно является левой стеной номера 13.

«В случае, когда «мир-паразит» являет себя нашему миру в виде какого-либо предмета, до сих пор замечены лишь неодушевленные предметы, как правило, помещения, так вот, в случае если вы обнаружили напротив своей калитки неизвестный вам прежде сад, за воротами которого вдруг раскинулась пустыня или возник морской пляж — это ни в коем случае не мир-паразит, так как «мир-паразит» — это всегда довольно точная копия с реальности. И, скорее всего, соприкоснувшись с «миром-паразитом», вы рискуете равнодушно пройти мимо этого явления, не обнаружив в нем чего-либо хоть сколько-то странного».

«Комната как комната, ничего примечательного, — подтверждает слова профессора, свидетель из Марборта, проведший около шести часов в мире-паразите, и давший затем показания представителям научного института им. Г.Л. Тори. — В то лето я гостил у своей тетушки в загородном имении «Эдельвейсы» местечка Марборт. Я всего неделю как приехал и не успел освоиться в старинном особняке, занимаемом моей пожилой родственницей и ее приживалками, так как с первого же дня, поехал на ферму к старому приятелю, и почти пять дней проторчал там. Я вернулся в «Эдельвейсы» в состоянии легкого опьянения, тети не оказалось дома, я взял бутылку коньяка, лимон, сигары и расположился, как мне тогда показалось, в бывшем кабинете дядюшки, читая какую-то книгу и покуривая.

В этом помещении я бывал и прежде, в частности, заходил в день приезда, но мало что запомнил, поэтому не имел возможности обнаружить подмену. Массивный стол с головками сатиров, тяжелый черный телефонный аппарат на нем, шкаф с книгами, маленький журнальный столик при входе, рядом с которым два мягких кресла, бар в виде старинного глобуса… уже позже, когда меня попросили сравнить кабинет реальный с кабинетом, в который я попал, я обнаружил незначительные различие, которые без сомнения бросились бы мне в глаза, знай я «Эдельвейсы» так же хорошо, как другие обитатели дома, но в том-то и дело, что в тот день, я остался совсем один, и ни кто не мог разъяснить мне мою оплошность.