Право хотеть

— Учиться читать, — сказал он. — Слепые передают информацию вербально и воспринимают аудиально, эти способы малоэффективны, но не требуют трудозатрат. Зрячие усваивают информацию всеми возможными способами, но в основном — визуально, через источники, созданные другими зрячими до них. Не волнуйся, уже через неделю ты начнёшь читать бегло. Зрячие всему учатся неимоверно быстро, скоро увидишь сам. К тому же, мы прикрепляем к тебе учителя.

— Учительницу, — поправила Юлька и подмигнула Антону. — Добро пожаловать в мир зрячих! Начнём с алфавита. Первая его буква — «А».

Детективное агентство «Горшок» Юлия Сиромолот

На верхней площадке Пирамиды Кзю дули сразу семь ветров. Альфред озяб в своем легком одеянии, но гнев его не остыл. Не без усилия молодой человек разжал пальцы, сложенные в «рог дракона», и снова сложил их в знак спасения жизни, потому что слишком уж сильно билось сердце, и лиловый туман застилал зрение. Оставаться здесь и мерзнуть было незачем, но Альфред чутким слухом ощущал, как сотни машин в глубинах огромного сооружения распечатывают, запечатывают, просвечивают и метят штемпелями миллионы грузов, и выдают, выдают, выдают их тысячам счастливчиков, у которых надлежащим образом оформлены все бумаги. Тысячам — а он не из их числа!

Ему предстояло спуститься на пятьсот шестьдесят ступенек вниз, но без своего пакета, посылки, коробки — во что там упаковали драгоценное — он не понимал, куда и зачем идти. И в этот самый горький миг блеклое небо Лямбды Таможенной раскололось прямо над ним.

На самом деле, конечно, наступил Третий полдень, и раскрылись врата Верхнего Филиала. Показалась Жрица. В алом одеянии с головы до пят, она чинно шествовала по воздуху с большой жабой в руках. За служительницей культа следовали два телохранителя. Альфред впервые видел Жрицу Филиала и поразился, до чего у нее бледное, прямо бескровное лицо. Но не от страха — ибо она двигалась легко, словно бы даже скучая на торном небесном пути. И на ходу щедро благословляла верный град свой — алая мантия, сделанная, как говорили, из цветочных лепестков, облетала с нее, а Жрица, будто растворяясь в воздушной стихии, шествовала далее, устремив неподвижный взор на жабу. Несколько лепестков — в самом деле, похожих на тюльпановые, коснулись щеки Альфреда. Он подставил руку и поймал один. Тонкий шелковистый листок с надписью на пяти самых распространенных языках сектора: «Предскажу судьбу, отыщу потерю, поверну колесо».

Колесо, собственно говоря, у Альфреда было. Давным-давно оно спустилось с горы прямо в руки трехлетнему малышу, наследнику двадцати восьми поколений. Семья жила уединенно в небольшом домике у подножия сверкающей Чогори, вокруг бродили яки, кеклики покрикивали в высокой траве, и ветер был остёр, как лезвие, даже летом. Это случилось как раз летним утром, пронзительным и звенящим, и среди звона и света колесо будто сгустилось из воздуха. Оно катилось по тропинке, рассыпая солнечные блики, мальчик выбежал ему навстречу. Конечно, это было знамение, — от целой экспедиции безумных альпинистов, решивших покорить К-2 на горных велосипедах, не осталось ничего, кроме этого огромного колеса с бесчисленным количеством спиц…

Альфред глубоко вздохнул. Один из семи великих даров, всего лишь один. Матушка учила его быть терпеливым. «Порядок явления Даров случаен», — говорила она, — «но ты непременно получишь их все». И вот теперь, когда настал час дара второго — и воистину великого, — приходится снова быть терпеливым, как никогда. Положительно, ему нужен был если не полководец, то хотя бы драгоценный советник. Ну хотя бы кто-нибудь, чтобы повернуть колесо. И он ещё раз взглянул на упавший с неба листок, разбирая внимательно адрес.

Где Анна, там и Мария, где Елена, там и София, а уж там как пойдут святые покровительницы цепляться одна за другую — поди разбери, как девочку зовут. Мама Лусией называла, но где та мама! Нидис обращается к ней: «моя внутренняя споропочка», что, видимо, означает «мое сокровище», а советник Нгатабот вежливо зовет госпожой Ни. В округе ее имя — госпожа Трини, и слава у нее не то, чтобы дурная, а так — недобрая.

Госпожа Трини, как обычно, раскладывала пасьянс. Ученый Нидис пребывал в размышлениях о высоком. Советник, который с утра выглядел почти как человек, с помощью «Гозийского альманаха» и пяти карманных калькуляторов приближенно вычислял очередную вариацию внешнего облика. В этот пустой, томительный и скучный час — от Пяти четвертей до первого заката — мало кому приходит на ум узнавать судьбу, разыскивать потерянное или улаживать дела щекотливого свойства. Но все-таки загремели кости в горшке, сообщая о посетителе, и неурочный гость переступил порог.

Гуманоид, высокий брюнет, золотистая кожа, левый глаз синий, правый золотисто-карий.